Либер, Мурзенков и другие — о «гарантиях», которые им нужны для возвращения в страну

Дмитрий Мазуро, бывший студент БГУИР и член забастовочного комитета. После 38 суток ареста уехал в Литву на велосипеде.

— Я вернусь в любом случае. Но лучше возвращаться, когда самая минимальная вероятность, что с границы уеду напрямую в СИЗО. А это возможно только после падения режима.

Николай Мурзенков, директор Iomico, первым выступил от имени ИТ-индустрии 11 августа, сделал обращение к руководству ПВТ, в августе уехал в Украину.

— К сожалению, вопрос возвращения даже не рассматриваю при текущем режиме. Более того, помогаю с переездом другим семьям из Беларуси в Польшу и США.

Я уже живу в Варшаве и готовлюсь к переезду в США. Тем не менее компания в Беларуси будет продолжать свою работу до тех пор, пока там есть наши сотрудники и остаётся возможность трудиться. Однако и план переезда на случай ЧП сформирован и согласован с каждым работником.

Смена режима, по сути, была единственным фактором возвращения для меня. Но так как надо продолжать жить дальше, мысли о возвращении уходят. И я, и жена, и дети начинаем привыкать к новой жизни, обрастая планами вне дома. Квартиру и авто тоже решили продать.

Про гарантии безопасного возвращения: в моём случае более актуальны эпизодические приезды в Беларусь для решения каких-либо вопросов. В этом случае гарантии тоже необходимы. Из личного опыта: когда я передавал отцу машину с просьбой продать в Беларуси, её дважды по два часа досматривали на таможне (вручную и при помощи приборов). А затем ещё и к отцу придрались. Если так досматривали машину, то могу представить, что будет с моим телефоном и компьютером, а может, и со мной. 

Поправки в уголовный и административный кодексы добавляют масла в огонь. А ещё мои знакомые рассказывают, что сформированы дополнительные списки (сверх списков МВД, где указаны разыскиваемые и невыездные граждане), и они не будут публиковаться, чтобы не вспугнуть тех, кто может вернуться.

Лучшей гарантией может быть лишь последовательное изменение внутреннего государственного климата, инфраструктуры в тех сферах, где граждане страдали больше всего (свобода слова, свобода мирных акций протеста, освобождение политзаключённых, улучшение уголовного и административного законодательства, налаживание мирных взаимоотношений с Западом и т. д.).

А гарантии в виде штучных действий — скорее фикция, которую нельзя даже и близко рассматривать в качестве довода к возвращению.

Как сказал один из моих друзей, «наши надежды жить в правовом государстве тают на глазах, и надо предпринимать решительные действия по выезду, чтобы дать детям вырасти в других условиях и, главное, не привыкнуть молчать».

Александр Черноокий, разработчик, после трёх месяцев борьбы уехал в Киев.

— Пока о возвращении не думаю. Мне на работе помогли с легализацией, большим объёмом бюрократии — опять съезжать будет некрасиво.

В «совок» возвращаться не хочу. Даже если он уйдёт, для перемен нужно, чтоб прогрессивно думать стало больше людей, а пока это не так.

Ни в какие гарантии и переговоры с нынешними властями я не верю. Достаточно вспомнить, что было последние 26 лет: даже союзников постоянно предавали и своих унижали. Вспомните решительность всех этих «международных организаций» в вопросах по Крыму, Гонконгу, Сенцову, репрессиям в Китае.

СТО, который уехал в Польшу из-за заявления соседа-милиционера

— Для меня главное, чтобы в страну вернулся закон. Но вот незадача: если вернуть закон, этой власти быть уже не должно.

А ещё нас активно выталкивают из страны. Например, родная школа отказала в просьбе завершить год на домашнем/удалённом обучении — посреди года потребовали забрать документы. Что ж, польская школа приняла наших детей с распростёртыми объятиями. Не знаю, захотят ли дети возвращаться, захотим ли мы сами возвращаться.

Пожалуй, вариант с возвращением будем рассматривать, только если в стране произойдут кардинальные изменения в лучшую сторону. Нам нужен был толчок, чтобы уехать — нужен будет толчок, чтобы вернуться. Не знаю, что это за толчок должен быть. Может быть, с польской стороны всё пойдёт не так, или с белорусской стороны всё станет очень привлекательно, но что-то должно произойти.

По поводу помощи от международных организаций: не верю, что это сработает. Так же, как и не верю обещаниям принять на работу обратно людей из стачкомов. Сейчас примут — завтра уволят снова. Но уже по другой статье.  

Айтишница-наблюдатель, уехала из страны после выборов

— Готова вернуться, если буду уверена, что ко мне домой не придёт ГУБОПиК среди ночи и не заберёт меня или кого-то из моей семьи в СИЗО за букет цветов или за красную куртку.

Я в целом не доверяю этой власти и никаким гарантиям, данным ею, от слова совсем. Как можно доверять властям в стране, где правовой дефолт?!

В то же время я всерьёз думаю о возвращении, потому что в Беларуси остались родные и мучает совесть от того, что я не помогаю общему движению «на месте» (хотя делаю это, по мере сил, удалённо).

С другой стороны, осознаю, что возвращение сейчас может быть слишком глупым и опасным шагом. Возвращаться имеет смысл, когда возобновится общая активность граждан и наступит переломный момент. Сейчас большинство людей загнано в квартиры политическими репрессиями, морозом, усталостью и коронавирусом. Считаю, что это не самый подходящий момент.

Ну и факторами, которые ускорят возврат, будут абсолютно точно не какие-то «гарантии» со стороны государства. Я им просто не верю.

Какие гарантии от международных организаций меня бы устроили? Вообще не понимаю, при чём тут международные организации и какие гарантии они могут предложить. Они могли бы ввести наконец нормальные санкции, а не «запрет на новогодний отдых в Праге для 15 чиновников» — и тем самым ускорить финал режима. Какие ещё могут быть гарантии? ООН гарантирует, что ко мне ночью не придут с обыском и не заберут по надуманному делу? Вот не думаю.