Бросить всё и уехать из «Нью-Йоркского автомобильного ада» в Советский Союз ради свободы «колесить на своём велосипеде по лесам» — уроженец Нью-Йорка Джон Росмэн не видит в этом «ничего безумного». В 35 лет американский программист перебрался в Петербург, основал в России целых две компании и прожил там 17 лет. А затем почти в 53 года за 5-7 поездок на поезде переехал в Минск и открыл новый бизнес.
dev.by Джон рассказал о том, как оставил США в то время, когда программисты были там «буквально нарасхват», и почему жалеет, что не перебрался в Беларусь раньше.
Грязное «Большое яблоко»: как семья Джона Росмэна уехала из Нью-Йорка
Я родился в Нью-Йорке на 49-й улице: сейчас в этом здании живут люди — а в середине 50-х годов прошлого века там была больница.
К моменту моего рождения наша семья жила в домике в лесу. Моя мама считала, что Нью-Йорк не подходит для детей — и я согласен с нею. Выходя с моей старшей сестрой гулять в парк, она укрывала малышку в коляске простынкой — а когда она возвращалась спустя пару часов, простыня была чёрной.
«Большое яблоко» было невероятно грязным: выхлопы от автомобилей, а также дым, валивший из труб, превращали этот город в настоящий ад. Я думаю, в плане экологии середина 50-х была худшим временем в истории Нью-Йорка: сейчас всё намного лучше.
В Америке нет такого понятия, как «деревня»: хочешь жить за городом — покупай землю и живи. Лес, поле, озеро — если есть деньги, ты можешь позволить себе всё, что угодно. И никто не сможет вторгнуться в твои владения — частная собственность. Иногда расстояние до ближайших соседей может составлять десятки километров.
Наша семья прожила в лесу 3 или 4 года моей жизни, а затем мы переехали в пригород Нью-Йорка. Там я пошёл в католическую школу, в которой некоторые предметы вели монашки. Лучше всего мне давалась математика — схватывал на лету.
«Если бы Гейтсу хватило терпения доучиться, Windows могла бы не появиться на свет»
Ребёнком я часто бывал у отца на работе: там был огромный data-центр с вычислительными машинами размером с целую комнату, а ещё — программы на перфокартах и магнитных лентах. Я с интересом слушал рассказ отца о том, как всё это работает.
Став подростком, я работал на каникулах в этой же фирме — сортировал запчасти, выполнял какую-то работу, которую больше никто не хотел делать.
После школы я поступил в Йельской университет и выбрал для себя computer science. Специальность была новой: нас было всего 9 человек на курсе, что сейчас даже трудно себе представить, так как студентов, изучающих программирование, очень много.
Моим первым языком программирования стал C. Потому что университеты Йеля, Гарварда, Беркли и Стэнфорда получили первую публичную версию Unix.
Примечательно, что мой ровесник Билл Гейтс ушёл из Гарвардского университета как раз за несколько месяцев до этого момента. А ведь если бы ему хватило терпения доучиться, Windows могла бы никогда не появиться на свет — весь мой курс, к примеру, был в восторге от Unix. И долгое время все мы оставались ярыми юниксоидами.
Open source как часть корпоративной культуры: «многие находят кусочки кода и редактируют»
Сейчас я совсем немного программирую — написание программ, наверное, занимает чуть более 5% моего рабочего времени. Я больше всего использую Bash-скрипты, что-то делаю на SQL, что-то — на Python.
Мне повезло, что я так рано выучил С, и он достаточно долго был «в топе». Другие языки я тоже изучаю, но в основном, когда есть задача, которая требует этого. Вот 2 месяца назад начал писать какие-то кусочки на JavaScript, потому что появился проект, для которого это было нужно.
Хотя сегодня многие программисты, в том числе и я сам, не пишут всё целиком, а находят в open source кусочки кода, которые делают примерно то, что им нужно, и что-то редактируют. Раньше, конечно, всё было по-другому: я писал большие тексты, и они были полностью мои — от начала и до конца. А сейчас существует столько готовых решений, что проще найти что-то уже написанное.
И, кстати, это часть корпоративной культуры в моей компании: во всём, что мы делаем, мы используем open source решения.
3 варианта для юниксоида: нефтяная компания, AT&T или госучреждение
После вуза я переехал в Вашингтон — нашёл там работу в государственном учреждении.
В то время, если кто-то хотел работать как программист на Unix, мог выбирать всего один из трёх вариантов:
-
первый — устроиться в нефтяную компанию Exxon или Shell, например: у них водились большие деньги, и они охотно нанимали компьютерщиков;
-
второй — выбрать работу на AT&T, но им требовались доктора наук, просто так туда после университета было не попасть;
-
и третий вариант был — пойти работать в государственное учреждение. Я так и сделал.
Госучреждение, в котором я работал дольше всего, называлось ARPA, именно её специалисты в своё время разрабатывали интернет. Но я был тогда ещё совсем «зелёным» джуниором и ничего не знал о том, чем занимается команда, работавшая над ARPAnet.
У американцев нет возможности свободно бродить по лесам, как у белорусов: почему Джон уехал из США
Причины, почему я уехал из Америки, не были связаны с работой. Одна из них — автомобили.
Жить без машины в Соединённых Штатах было практически невозможно: когда люди живут далеко друг от друга — это единственное средство добраться куда-то. Да, можно было бы поселиться Нью-Йорке, например, чтобы иметь возможность добираться куда угодно на велосипеде. Но я уже говорил, что Нью-Йорк был для меня «автомобильным адом».
Ещё вариант — купить дом в лесу, в пригороде, но в таком случае снова вставал вопрос покупки авто, иначе я жил бы, как отшельник, чего тоже не хотелось.
Были ещё причины, например, частная собственность на землю. Это, на мой взгляд, абсолютно неправильно: она хороша для богатых, но не для бедных. У простых американцев нет возможности свободно бродить по лесам и полям, как у белорусов.
Да, в Беларуси есть свои проблемы: политические, экономические, но со временем их можно решить, а вот то, с чем я не мог примириться в Америке, уже не устранить. Иначе нужно революцию устраивать.
Я не сразу уехал: год или полтора налаживал связи с советскими компьютерщиками, дал объявление в журнал PC World USSR о том, что ищу сотрудников в Советском Союзе. И из-за этого попал в поле зрения спецслужб — я имею в виду КГБ. Как-то ко мне на работу приехал молодой человек. Поймал меня в коридоре, представился — в его визитке было указано: 3-й секретарь миссии Советского Союза в ООН. Конечно, я сразу понял, кто передо мной.
Молодой человек предложил мне сотрудничество, я ответил: «Спасибо, нет!» — и с тех пор никогда его не видел. Так что «папку» на меня, возможно, и завели, но больше не беспокоили.
«Можно было нанять лучших советских специалистов: в госучреждениях они получали копейки»
На моё объявление откликнулись специалисты из института физики высоких энергий в Протвино. Они лишились госфинансирования: время такое было правительство не могло себе позволить тратить деньги на ускоритель частиц и исследования, с ним связанные, — хоть бы пенсии выплатить.
Я предложил этим людям открыть компьютерную фирму. Они были за — но им не хватало опыта. Ни у кого из советских людей не было такого опыта в то время.
Надо сказать, что они очень быстро развернулись: я вложил какие-то деньги в начало, купил компьютеры и привёз их из США в Советский Союз — и дело быстро пошло. Компания, которую мы открыли, «РДТех», существует до сих пор, и весьма успешно. Начинали всего с 3-4 человек, а сейчас в ней несколько сотен сотрудников.
Надо сказать, что я не занимался «РДТехом», а приезжал в Протвино 3 или 4 раза в год — я не был до конца уверен, что мне нужно остаться в России. Около года осматривался и жил на две страны. Потом всё же переехал в Петербург и открыл ещё одну фирму, свою.
В то время можно было нанять самых лучших советских специалистов: в госучреждениях они получали копейки и готовы были взяться за любую работу по специальности. А её было не так уж много: да, на рынок выходили и другие иностранные фирмы, но они в основном торговали Snickers и Coca-Cola.
Фирма, которую я учредил, стала первым дистрибьютором Linux: мы продавали Linux на CD и дискетах. Сейчас, в эру open source, это сложно представить, но тем не менее это было.
«Американские разработчики не любят белорусов: здесь специалисты дешевле и лучше»
Я прожил в России 17 лет. Нет, не так: 1,5 месяца я жил в Советском Союзе, и почти 17 лет — в России. В Беларусь перебрался около 10 лет назад и жалею только, что не сделал этого раньше.
Впервые я приехал сюда на турнир по фрисби, потом ещё раз, просто как турист, и ещё: и с каждым приездом мне нравилась Беларусь всё больше. В течение полугода я нашёл в Минске квартиру, открыл фирму — и перевёз все свои вещи за 5 или 7 поездок на поезде в Протвино и обратно.
Мы начинали как типичная аутсорсинговая компания — занимались созданием веб-сайтов. Сейчас мы в большей степени работаем с machine learning, а также Big Data: мне кажется, искусственный интеллект — очень перспективное направление.
У нас в компании работает 6 человек, очень хорошие программисты. Могу сказать, что американские разработчики не любят белорусов: они видят, что здесь специалисты дешевле и лучше. Им сейчас непросто приходится в Соединённых Штатах: если в моё время они были буквально нарасхват, то сейчас любая фирма может отдать проект на аутсорс. И тогда это проблема, особенно для не очень способных специалистов.
«Машина забросит вас на работу, а потом уедет в гараж»: как беспилотники решат проблему парковок
Да, в своё время я основал в Минске фонд «Экологический транспорт», но сейчас я всё меньше занимаюсь его делами.
Видите ли, у этого фонда была одна цель — избавить город от бесплатных автопарковок, и она всё ещё не достигнута. Огромные площади земли по-прежнему монополизированы автолюбителями, которые не платят за это ни копейки. Они паркуются во дворах, а также на тротуарах — даже в центре столицы. Вообще везде!
И вот в какой-то момент я предложил создать систему контроля на парковках. Я до сих пор думаю, что это хорошая идея, но полагаю, что проблема будет решена по-другому — за счёт автомобилей-беспилотников. Ваша машина заедет за вами утром, забросит на работу, а потом уедет на парковку, либо в гараж за город. А вечером заберёт и отвезёт домой. Этот сценарий практически неизбежен, единственный вопрос — когда это будет.
«Велосипедные прогулки — лучший способ увидеть Беларусь»
Я в основном езжу по Минску на велосипеде: и ни дождь мне не помеха, ни снег. Внутри машины последний раз я был лет 6 назад.
Общественным транспортом сейчас мне приходится пользоваться чаще, потому что ещё рано возить сына на велосипеде: в литературе написано, что ребёнку должно исполниться 9 месяцев, — и я очень жду, когда через полтора месяца я смогу меньше ездить на автобусах и в метро.
А ещё я люблю электрички — это самый эффективный способ добраться куда-то с велосипедом, а потом колесить по городам и весям, и смотреть интересные места. Раньше я устраивал такие «покатушки» почти каждые выходные, сейчас реже, потому что в моей жизни появился маленький человечек — мой сын.
Я объехал на велосипеде ещё не всю Беларусь, но был во многих местах. И скажу откровенно: я считаю, что велосипедные прогулки — лучший способ увидеть Беларусь.
Журналисты удивляются, что я не пользуюсь мобильным телефоном. Об этом написано во многих статьях обо мне. На самом деле у меня есть такой девайс: он обычно отключен, но я иногда использую его, как навигатор, читаю электронную почту, — я просто не использую его как телефон.
Однажды даже был курьезный случай: я получал вид на жительство, и в МВД спросили мой номер телефона. А я ответил, что не пользуюсь телефоном. Тогда они попросили номер моей жены — «У неё ведь есть телефон?». Я сказал: «О, конечно! Но я не знаю её номера. Я никогда не звонил ей, а она — мне…» Все мысли того человека были написаны у него на лице: «Что за люди?!.» Но вот мы такие.
«Я отказался от американского гражданства: минусов куда больше, чем плюсов»
В этом году будет 7 лет, как у меня есть вид на жительство — так что можно будет наконец получить паспорт. 5 лет назад я отказался от американского гражданства: я понял, что минусов куда больше, чем плюсов. Да, американское гражданство позволяет путешествовать без визы, но зато не даёт возможности участвовать в политической жизни страны.
К тому же в то время я не был ещё женат и не хотел становиться приманкой для охотниц за мужьями-американцами — есть такие девушки, которые очень хотят уехать в Америку. Для них ты — не человек, а ходячий билет в США.
Мне нравится в Беларуси, я изучаю её, много читаю, в том числе по-белорусски. Хотя признаюсь: когда любой текст есть на русском, бывает очень непросто заставить себя читать по-белорусски. Да и Google Translate очень неплохо переводит с белорусского на русский язык.
Когда у меня родился сын, мы с женой пришли к соглашению: мы не общаемся с ребёнком по-русски. Я только на английском, жена — по-белорусски. Хочу, чтобы два этих языка стали ему родными. Понятно, что русский он тоже будет слышать — это неизбежно, но мне бы хотелось, чтобы хотя бы до школы он ходил в беларускамоўны садок.
Рэлацыраваліся? Цяпер вы можаце каментаваць без верыфікацыі акаўнта.