«Мама, они нас не тронут?» Как айтишники говорят с детьми о событиях в стране

«Сразу после выхода из Жодино прочитали «Чиполлино»

Кирилл Голуб, ИТ-предприниматель, венчурный инвестор, в августе трое суток отсидел в Жодино:

— У меня дети и школьники, и дошкольники: 12, 8 и 6 лет. Пока было неопасно (в августе), ходили с нами гулять, позже, конечно, нет. Сразу после выхода из Жодино прочитали (мы каждый день читаем на ночь) «Чиполлино». Синьор Родари в понятной детям форме объясняет, что такое тюрьма и почему туда могут попадать честные люди.

Вообще никаких сложностей в общении на эту тему не возникает. Объяснять что-то специально нет необходимости — дети сами впитывают информацию из окружающего мира, реплик родителей, каких-то видеороликов, которые смотрят родители. Вот, для примера, рисунки младшей дочери — висят на холодильнике, я их никоим образом не инспирировал.

Про значение и происхождение символов конечно, рассказал дочкам, и книжку «Герб и сцяг» Вячорки-старшего им дал (она у меня ещё с девяностых). А про марши объяснил как-то так: «Нужно выйти и показать всем и друг другу, что нас много, мы за перемены к лучшему и не боимся об этом сказать».

Что тут ещё объяснять? «Обычные люди не хотят насилия, а власть не хочет, чтобы они выражали своё мнение, но может это сделать только с помощью насилия». Да это не нужно объяснять вовсе, дети же нутром понимают, что такое борьба со злом, про это же все сказки, что народные, что авторские.

Видно, что старшей дочке страшно, но в силу подростковости вопросов она особо не задаёт, в этом возрасте дети чаще стараются дойти сами. 

«Рассказываем, что нет маленького зла и большого, что зло — это просто зло»

Дмитрий Зикрацкий, юрист, автор телеграм-канала про ведение бизнеса:

— В семье родителей юристов общественно-политические вопросы обсуждались ещё до выборов.

До выборов мы иногда обсуждали геополитику — роль великих держав (США и Россия) в современном мире, их цели и способы достичь этих целей. После выборов, естественно, вопросы происходящего в Беларуси поднимаются в беседах с детьми.

Со старшим мы каждое утро минут 30 едем на машине и много общаемся, в том числе часто обсуждаем политическую ситуацию. Он очень интересуется происходящим и понимает всё глубоко. Мы обсуждаем вопросы как экономического плана (причины экономического кризиса, эффективность работы госпредприятий и необходимость продажи госсобственности и т. д.), так и политического (цели назначения генералов помощниками президента по регионам, смена тактики на недопущение маршей путём разгона с самого начала акции, цели насилия и т. д.). 

В отношении младшего и среднего школьников вопросы политики специально не поднимаются, а если обсуждаем, то часто они не касаются конкретных, только что случившихся событий. Мы просто рассказываем о том, какими законными методами надо действовать в любой ситуации, о том, что практически любое совершаемое сейчас неправильное деяние — это уголовное преступление. Рассказываем, что нет маленького зла и большого, что зло — это просто зло. На примерах показываем, как действие одного человека (обычного человека — учителя, начальника, судьи) рушит судьбу другого или нескольких. Учим отделять поступок от человека, его совершившего, и каждого человека от группы. Мне кажется, с ними это пока разговор о том, что такое хорошо и что такое плохо, просто на конкретных примерах.

«Я против того, чтобы вовлекать во взрослые дела детей»

Дмитрий, бэкенд-разработчик:

—  Сыну 14 лет, и он особо нас не расспрашивает, на его месте я бы вёл себя так же. Я против того, чтобы вовлекать во взрослые дела детей. Моя позиция: ты — ребёнок, тебя это не должно касаться. Сын проживает свою детскую жизнь, а эти события, как мне кажется, проходят для него лишь фоном. Сужу по своему детству в 90-х: дичи было много, но она как бы обходила стороной, потому что детство — это всё-таки детство. Но, конечно, сын видит нашу позицию и, наверное, разделяет её. 

На марш мы его не брали. По-моему, это всё равно что брать ребенка на войну. Даже в августе, когда всё казалось безопасно, я не доверял людям по ту сторону — ожидал от них всякого. Важно ограждать детей от живых сцен насилия, хотя сейчас это, конечно, непредсказуемо.

«Неважно, что ты говоришь детям, влияние будет оказывать только то, что ты делаешь»

Ольга, жена Дмитрия:

— Не сказать чтобы сын активно интересовался происходящими событиями, хотя одно время он был подписан на тот самый телеграм-канал, который нельзя называть. Но потом мы попросили его отписаться, так как канал, конечно, накручивает и заряжает, для подростка это ненужный, расшатывающий психику опыт.

Но в общем неважно, что ты говоришь детям, влияние будет оказывать только то, что ты делаешь. Сын слышит наши обсуждения, видит нашу позицию и транслирует её вовне, по крайней мере, в общении с бабушками и дедушками. Бывают и конфликты. Одна наша бабушка полностью «на стороне добра», другая — в сомневающихся. Ей внук может подкинуть видео из телеграм-канала: а видела, как людей избивают, как ты можешь поддерживать эту власть? 

Но не знаю, насколько глубоко он пропускает эту информацию через себя. Возможно, для него это похоже на компьютерную игру: что-то происходит, перед глазами есть картинка, но конкретно его это не касается. 

Внешне он спокоен. А что на самом деле чувствует, во взрослой жизни, возможно, расскажет своему психотерапевту.

«Помогаем ему вести дискуссии с людьми других взглядов, оставаясь в рамках этичного общения. Например, с бабушками и дедушками»

Вячеслав, руководитель ИТ-департамента, Оксана, HR:

— Нашим детям 15, 6 и 4. Старшего живо интересует ситуация в стране, шестилетка тоже чувствует нерв и задаёт вопросы. Младшая, слава богу, политикой пока не интересуется.

Мы за то, чтобы говорить с детьми максимально прямо и открыто. Старший подписан на разные телеграм-каналы. Учим его критично воспринимать любую информацию, верифицировать факты, не поддаваться эмоциям, видеть проблему со всех сторон. Помогаем ему вести дискуссии с людьми других взглядов, оставаясь в рамках этичного общения. Например, с бабушками и дедушками. Видим, что он спорит на эти темы. Помогаем с аргументами: «Нет, бчб нельзя считать фашистским флагом, фашистский флаг — со свастикой. Да, бчб использовали коллаборационисты. Но если твой флаг был захвачен врагом во время военных действий, то это ещё не значит, что он стал вражеским. Пример тому — истории флагов России, Франции, Украины, Бельгии, Литвы, Латвии, которые никто не называет нацистскими/фашистскими.

Шестилетний задаёт вопросы, когда слышит тревожные обсуждения каких-то событий. У него ушки на макушке: «Где беда? Почему в Минске стреляют? Лукашенко хороший или плохой?» Дабы он себе ничего не нафантазировал, отвечаем на все вопросы, но на понятном ему уровне. Получается что-то вроде сказки с героями и антигероями. 

Ключевая для нас задача — чтобы дети в этой ситуации не начали испытывать тревогу, чувствовать угрозу безопасности. Для этого родители, прежде всего, должны быть спокойными. У нас пока получается.

«В школе и дома разные символы, у ребёнка в голове — раздвоение»

Елена, делопроизводитель:

— Нашим детям 15, 12 и 6 лет. Все школьники. Общаемся как и раньше, рассказываем всё как есть на самом деле. Объяснение было примерно такое: «Прошли выборы, но так как правитель не захотел уходить, людей обманули, их голоса украли». Дети всё понимают. По воскресеньям оставляем их дома, они знают, куда идём. Средняя дочка по воскресеньям спрашивает нас с мужем: «Ну, что, вы идёте? А во сколько вернётесь?»

В последние выходные в нашем районе «жестили», омоновцы в балаклавах бегали по двору. И девчонки звонили нам, спрашивали испуганными голосами: «Вы где, с вами всё нормально?» Наша реакция: «Всё нормально, двери никому не открывайте, в окна не смотрите».

Старшие не проявляют видимого интереса к этим событиям и вопросов почти не задают, они больше сидят в телефонах. Знаю, что у некоторых наших знакомых дети хотели ходить с родителями на марши, наши такого желания не выражали. В середине августа муж предлагал старшему сыну: пойдём с нами, историческое событие ведь, потом в учебниках будешь читать. Но он не захотел. Девчонок на часок взяли с собой. Это был единственный раз, после 16 августа мы их не брали. 

Младшая в силу возраста не всё понимает, но переживает: «Почему Лукашенко не уходит»?

Дочка первый год в школе, а там — своя политика. На уроке мира им показывали государственные символы — герб, флаг. А дома у нас висит другой флаг. Получается, у ребёнка в голове — раздвоение. Мы стараемся не подрывать авторитет учителя, просто сказали, что дома — флаг тех людей, которые выступают за перемены. Когда дочка видит бчб-символику на улице, радуется: «Мама, смотри, флажок!» Или сокрушается: «Ай-ай-ай, закрасили».

«Первоклассница задаёт ситуативные вопросы: а зачем они вешают флаг, а почему?»

Ольга, тестировщица:

— Моя дочка — первоклассница, поэтому больших, серьёзных разговоров у нас ещё не возникает. Но ситуативные — да. Однажды выходим во двор, а там наши знакомые вешают флаг между деревьями. Ребёнок: а зачем они вешают, а что это за флаг, а почему? Я сначала растерялась и не нашлась, что ответить. А позже объяснила так: люди сейчас борются за свободу, многих из них сажают в тюрьму. А флаги они вешают для того, чтобы обозначить себя, чтобы все видели: они есть. Больше вопросов не поступало.

Из школы дочка пока ничего не приносила такого, что надо было бы как-то объяснять. На митинги мы её не брали. Но она может послушать разговоры взрослых, и хотя вопросов не задаёт, потом бабушкам может выдать что-нибудь этакое. А бабушки звонят и нам выговаривают. 

«Почему те, кто должен нас защищать, бьют людей дубинками? Они же не сопротивляются»

Татьяна, техрайтер:

— У меня двое детей: старший ребёнок учится в пятом классе, младший — второклассник. Каждое утро мы идём в школу мимо мурала: человек в синих шортах схватился за грудь и вот-вот упадёт. Сверху надпись: «Не забудем! Не простим!» В начале осени я часто слышала, как малыши-первоклашки задают вопросы: «У дяди кровь? А почему? А он умер?»

Сейчас местные ребятишки уже знают, что это Александр Тарайковский. Мои дети видели те самые кадры с «Пушкинской» — это вышло случайно: видео было вмонтировано в клип на песню, которая им понравилась. Тогда же я честно объяснила, что это за кадры и как всё произошло. 

Младший ребёнок иногда задаёт вопросы, на которые мне сложно ответить: «Почему те, кто должен нас защищать, бьют людей дубинками? Они же не сопротивляются», «А кто эти люди в масках — бандиты? А как понять?» Общаться с детьми помогает «Гарри Поттер» — мы засмотрели диски буквально до дыр. Находим там аналогии — слизеренцев, приспешников того, кого нельзя называть, пожирателей смерти и дементоров. А ещё фразы, которые при первом просмотре даже не замечали: «Человека определяют не заложенные в нём качества, а только его выбор».

«Показываем видео, естественно не самые жестокие»

Светлана, Account Executive:

— У нас двое детей: 11 и 4 лет. Живём возле стелы. Мы всё открыто говорим как есть, ничего не скрываем. Показываем видео, естественно не самые жестокие. Дети должны знать: это уже вопрос добра и зла, правды и лжи. А наша младшенькая поёт «Муры» и ходит с бел-чырвона-белымі резинками в волосах в садик.

«Старшая пополнила лексикон новым словом — единомышленники»

Андрей, пиар-специалист:

— Старшая дочка — в начальной школе, младшая ходит в сад. В общих чертах мы объясняем происходящее в стране. Почти каждое воскресенье у нас есть возможность оставлять детей бабушке с дедушкой. И дети знают — значит мама с папой идут на очередной марш. Кстати, старшая пополнила свой лексикон новым словом — единомышленники. 

Мы объясняли, что идем встречаться со своими единомышленниками, которые так же, как и мы, выступают против того, что происходит в стране. Против человека, который нечестно и несправедливо стал во главе государства, потому что у нас украли наши голоса. Против того, чтобы людей били и убивали, а именно это происходит сейчас. Что мы хотим вместе с детьми спокойно ходить по улицам и ничего и никого не бояться. 

Старшая однажды собственными глазами увидела, против чего мы протестуем. Они с женой возвращались домой после секции и столкнулись с десятками силовиков, которые бегали за протестующими, не давая им собраться, задерживали, били. Дочка очень испугалась.

На балконе у нас висит флаг. Рассказали, что это символ нашего протеста, что наши единомышленники ходят с таким флагом. Младшая, когда видит где-то бчб, говорит: «Папа, смотри, наш флаг». 

Ни в саду, ни в школе не было (надеюсь, что и не будет) никакой промывки мозгов. Но на всякий случай объяснили детям, что на марши ходят хорошие люди, и не надо верить, если им будут говорить обратное. Аналогично про бчб. Чтобы они не верили всему плохому, что о нём могут рассказать.

Психолог: «Дело взрослых, а не детей»

Психолога, гештальт-терапевта Егора Синишина мы попросили дать пару советов родителям, как говорить с детьми «об этом».

— Чтобы совершить правильное действие, необходимо понимать  контекст, в котором оно будет происходить. В данном случае два контекста: детско-родительские отношения и актуальные события. Если у человека сформировано личное представление об этих контекстах, то он в целом уже будет представлять что делать, и будет спрашивать в основном  «как это сделать?». На случай, если представление об этих двух контекстах не сформировано или оно обрывочное, вот пара советов.

1. В детско-родительских отношениях задача родителя — заботиться о выживании и развитии ребёнка. 

• Обеспечить выживание — первая задача. Поэтому маленьких детей необходимо максимально оградить, отдалить от опасных событий: не брать с собой, прятать и уводить подальше в случае внезапного инцидента, не показывать видео с насилием, не рассказывать о нём ребенку, воздерживаться от обсуждения этих событий в присутствии ребенка. Это максимальный набор, и полностью необходим только для самых маленьких детей. (А также для беременных и кормящих матерей: они психически не отделены от плода и от младенца). Для избежания причинения травмы — физической и эмоциональной. С увеличением возраста это условие становится менее жёстким. Регулируйте на своё усмотрение и под свою ответственность. 
• Обеспечить развитие значит в том числе снабдить правдивой информацией о реальности. Дети, уже имеющие опыт социальных взаимодействий в широком обществе (то есть подростки), обязательно начинают интересоваться событиями в этом обществе. Обязанность родителя помогать ребенку разобраться в потоке правды, лжи и полуправды. Понятно, что в меру своих сил. И тоже уметь дозировать. И также учитывать, что подросток ещё не обладает хитростью взрослых и может сказать что-то, что может привести к неприятным социальным последствиям и для этого подростка, и для его родителей. Это придется учитывать.

2. Контекст реальных событий. Свои заботы решайте сами, не впутывайте в это своих детей, даже если они уже старшие подростки. Совершеннолетние дети тоже подвержены вашему влиянию, поэтому относитесь уважительно к их мнению и соблюдайте к нему нейтралитет, даже если это мнение вам не нравится. Если не хотите, конечно, своего ребёнка сделать рабом — сначала своим, а затем чьим угодно.

Война, революция и социальные конфликты — дело взрослых, а не детей. Это и взрослым-то страшно, а для детей создаёт такой аффект, который препятствует развитию структур личности или даже разрушает их. Правильно будет устойчиво сообщать детям, что родитель обязательно обеспечит их выживание и что революция — это взрослая игра, а ребёнок пусть играет в свои детские игры, вырастет — тогда и во взрослые поиграет. А если родитель не уверен, что сможет обеспечить выживание ребенка, то его родительский долг — отправить ребенка в безопасное место, а может, и вместе с ним уехать.