Всё по-честному. Белорусы затеяли блокчейн-революцию в науке

Белорусский стартап DEIP — призёр конкурсов стартапов Venture Day Minsk и Emerge. Команда из 15 человек делает децентрализованную платформу, чтобы решить проблемы современной науки. На смену олигополии в сфере научных публикаций и перекосам при распределении грантов должны прийти свободный доступ к публикациям и справедливые механизмы оценки и распределения ресурсов. Поможет этому блокчейн.

Читать далее…

На блокчейн-платформе DEIP учёные будут бесплатно размещать свои исследования, читать работы коллег и оценивать их. Вклад в работу платформы будет вознаграждаться экспертными токенами, которые будут давать учёному репутационные преимущества и позволят ему управлять как распределением экспертных токенов между исследователями, так и эмиссией внутренней криптовалюты — DEIP токенов.

На самом деле, видов токенов на платформе гораздо больше, подробно о них лучше почитать в White paper стартапа. Сложная система токенов призвана обеспечивать стабильную работу экономической модели и привлекать финансирование научных проектов.

Результат этого — больше новых, полезных знаний, свободных от бизнес-лобби и других вненаучных интересов.

О том, как власть в науке захватили специализированные издательства и почему для её освобождения понадобился блокчейн, dev.by рассказали Алексей Шкор, блокчейн-архитектор и основатель DEIP, и Артём Русецкий, ученый-математик и сооснователь проекта. 

Вы говорите о дороговизне и труднодоступности научных публикаций для учёных как об одной из причин старта своего проекта. Эта проблема характерна для определённых регионов или для всего мира? Разве что-то может сдерживать публикации в век интернета, когда любому доступны те же соцсети?

Алексей Шкор:  Вы, конечно, можете опубликовать исследование в FB. Но, во-первых, там вас никто не прочитает, а во-вторых, на вас никто не сможет сослаться.

В среде научных публикаций существует олигополия. Пять издательств контролируют больше половины научных журналов. Их бизнес-модель основана на том, как много подписок они продадут. Схема такая: жители страны через налоговую систему скидываются на научные исследования, через бюджет эти деньги выделяются фондам, фонды выделяют гранты университетам, и те проводят научные исследования. Журналы публикуют работы и ищут рецензентов, которые бесплатно эти работы рецензируют, а потом университет, на базе которого проведено исследование, вынужден покупать этот журнал по подписке. Таким образом, налогоплательщики дважды платят за создание научных знаний.

Подписки продаются даже не на уровне университетов, а на уровне государств.  Например, Беларусь платит за подписку издательству Elsevier около $50 тысяч в год. И это ещё немного. Финляндия платит этому издательству 18 млн евро.

Кстати, в Беларуси опубликоваться не такая большая  проблема, так как большинство белорусских журналов некоммерческие. Эта проблема больше свойственна Западу, так как там журналы — это высокомаржинальный бизнес, который приносит владельцам большие деньги.

Артём Русецкий: Кроме того, известные научные журналы хотят сенсаций. Они стремятся публиковать только то, что может повысить их читаемость и цитируемость — так называемый импакт-фактор. А для науки сенсации — вредны, она должна объективно описывать результаты исследования, даже если это скучно.

Обычно журналы избегают публикации негативных результатов. Само исследование может быть сделано очень профессионально, оно качественно влияет на развитие отрасли, но результат может оказаться отрицательным: например, подразумевалось, что такое-то вещество лечит болезнь, а выяснилось, что не лечит. Опубликовать такой результат будет проблематично.

Алексей Шкор: Проблема не только в том, что учёным сложно опубликоваться. Она комплексная: непрозрачность финансирования науки, её коммерциализация, чрезмерная конкуренция

Вы решили разрушить сложившуюся олигополию.

Артём Русецкий: Это долгоиграющие планы — разрушить олигополию. Но учёные понимают, что так, как сейчас, быть не должно. И многие ждут, что в ближайшее время появится решение проблемы.

Как вы относитесь к таким проектам, как Sci-Hub Александры Элбакян (сайт, предоставляющий нелегальный бесплатный доступ к платным научным публикациям — Прим. dev.by)? По сути, она декларирует те же задачи, что и вы.

Артём Русецкий: К Элбакян в научном сообществе неоднозначное отношение. Против неё подают иски за то, что она лишает хлеба некоторых учёных, которые всё-таки опубликовались в этих журналах. Но она хорошо обозначила проблему.

Алексей Шкор: Скорее всего, Sci-Hub не будет работать вечно, так как он постоянно находится под гнётом этих исков. Для оплаты хотя бы серверов он нуждается в пожертвованиях. Такую модель очень просто сломать. Преимущество децентрализованной модели в том, что можно будет публиковать исследования бесплатно, и её гораздо сложнее будет разрушить.

Почему не удалось решить вопрос доступности публикаций нетехнологичными методами, например, созданием других специализированных журналов?

Алексей Шкор: Именно потому, что журналы представляют собой коммерческие структуры, которые преследуют чёткую цель — получение прибыли. С этой моделью сложно бороться.

Чисто теоретически можно было бы создать некоммерческий журнал. И такие журналы существуют. Но чтобы их поддерживать, необходимы огромные бюджеты, так что экономическая составляющая тут всегда будет присутствовать. А кроме того, индустрия научных публикаций настолько захватила рынок, что внедриться в него очень сложно.

Даже движение open science (зонтичный термин для движения, цель которого — сделать научные исследования доступными для всех — Прим. dev.by) превращается в профанацию. Некоторые компании выкупили или открыли свои open science журналы, которые берут с учёных по 3 тысячи евро за публикацию.

Те возможности, которые мы хотим дать участникам платформы, в настоящее время сложно реализовать без блокчейна. Нет других способов сделать так, чтобы публикации находились в бесплатном доступе, а рецензирование проходило открыто и качественно, в то же время автор и рецензенты могли получить награду за свою работу.

Артём Русецкий: Самое главное — блокчейн необходим для того, чтобы учёным не приходилось доверять централизованному агенту, чтобы они могли управлять инфраструктурой самостоятельно.

Расскажите подробнее о роли децентрализации в реализации вашего замысла.

Алексей Шкор: В нашей модели регулятор отсутствует и на этапе публикации (никто не может её запретить), и на этапе рецензирования (никто централизованно не решает, какое исследование качественное, а какое — нет, это решает сообщество).

Если труд учёного будет по достоинству оценён научным сообществом, он автоматически получит награду в виде экспертных токенов, которые дают вес в научном сообществе. Это гарантировано в рамках протокола. Изменения самого протокола тоже управляются научным сообществом. Можно не опасаться, что протокол будет изменён из-за какого-то лобби в чьих-то интересах.

Даже если бы не существовало paywall и учёные могли бы свободно публиковать свои работы, они бы опасались это делать из-за того, что им было бы трудно доказать приоритет своей публикации. Дополнительным эффектом блокчейн-решения является timestamp: всегда можно доказать, кто был первым автором.

Также важна финансовая составляющая модели. Если её нет, то модель отвязана от реального мира.

Алексей Шкор: Мы создаём эффективный механизм финансирования научной деятельности. Допустим, на него есть спрос на внешнем рынке, и, чтобы участвовать в этом механизме, надо купить внутреннюю криптовалюту. Чем эффективнее будет работать этот механизм, тем больше будет спрос и тем выше ценность валюты. Это в локальном плане. А в глобальном мы хотим, чтобы ликвидный DEIP токен отражал ценность новых знаний на нашей платформе.  Если люди готовы будут платить столько-то за создание новых знаний, то это и будет обменным курсом DEIP токена.

Вы завоевали приз зрительских симпатий в конкурсе стартапов на Venture Day Minsk и победили в номинации блокчейн-проектов на конференции Emerge. Но инвесторы, кажется, критиковали вас за отсутствие понятной модели монетизации.

Алексей Шкор:  Многие инвесторы не понимают бизнес-модель блокчейн-проектов. Они не понимают, что можно инвестировать не в модель монетизации, а в протокол, в экономику этого протокола, в комьюнити. И если это комьюнити будет функционировать, а стоимость внутренних денег будет расти за счёт создания ценности в экономике, то можно инвестировать в эти деньги. Некоторые инвесторы это уже поняли, но большинство — пока нет.

На какой стадии находится проект?

Алексей Шкор: Месяц назад мы закончили первую версию нашего блокчейна и сейчас запускаем приватный бета-тест. Сделали версию пользовательского интерфейса и будем ее тестировать с нашими партнерами, исследовательскими группами — пока что приватно.

За время теста получим обратную связь, доработаем интерфейс, если понадобится — доработаем блокчейн, и будем запускать.

У вас 15 человек в команде — немало для стартапа. Откуда финансирование?

Алексей Шкор:  Мы сами финансируем проект. Есть деньги из личных средств, на них мы и существуем.

Участие в конкурсах преследовало цель привлечь финансирование?

Артём Русецкий: Нет, конечно. Мы находимся в поиске инвестиций, у нас даже есть некоторые предложения. Но мы не спешим: нам хочется в первую очередь стратегического партнёрства. Чтобы, кроме денег, мы могли использовать контакты человека в науке, чтобы он помог с реализацией проекта.

Участие в конкурсах было тренировкой, оно дало опыт, мы поняли, что можем побеждать. Но сейчас нам больше пользы от участия в научных конференциях, а для поиска инвестиций есть другие пути.

Один из них — предпродажа токенов, которая уже объявлена. Это всё равно что pre-ICO?

Алексей Шкор: Можно и так сказать, но мы стараемся избегать слова ICO, так как в классическом понимании его не будет. Мы будем проводить фильтрацию участников, чтобы не опускать планку и не допускать к покупке людей, которые хотят просто спекулировать — купить токены подешевле сейчас, чтобы потом продать дороже. Мы хотим привлечь людей, которые будут заинтересованы прежде всего в реализации этого проекта. Поэтому находим через свои каналы людей, которые хотят поучаствовать, либо эти люди сами нас находят.

Артём Русецкий: Да, мы ищем единомышленников с деньгами. Хотим, чтобы человек стал участником системы, инвестировал в исследования с помощью токенов. Те, кто придут сейчас, смогут раньше других начать инвестировать в исследования, им не придётся покупать токены на вторичном рынке.

Как будете использовать инвестиции?

Алексей Шкор: Средства с предпродажи  пойдут на разработку и запуск платформы. А средства, которые будут привлечены во время основного токенсейла, мы поместим в эндаумент-фонд (целевой фонд, предназначенный для использования в некоммерческих целях). Целевое назначение этого фонда — инвестирование и поддержка научных исследований на платформе, улучшение самого блокчейн-протокола.

Ключевой инструмент управления платформой — экспертные токены, которые дают человеку репутацию, а значит, власть. Нет ли здесь риска выстраивания непропорциональной, нечестной модели? Помните, как Том Сойер обманул систему — обменял свои «богатства» на цветные билетики и незаслуженно получил Библию.

Алексей Шкор: Для предотвращения этого и существует математическая модель эмиссии и распределения экспертных токенов. И ещё система стимулов, которая мотивирует держателей токенов голосовать объективно.

Артём Русецкий: Кроме того, если человек будет голосовать необъективно, пытаясь обмануть, то об этом узнают остальные участники платформы, а для учёных это удар по репутации.

То есть вы верите, что справедливую экосистему в науке можно построить?

Артём Русецкий: Конечно — при условии, что большинство участников будут играть честно. Если же большинство участников будет пытаться манипулировать системой, то, как и любая другая система, работать она не будет.

Фото: dev.by