«Скучаю по мысли, что я дома, и по бабушкам. Но не по стране». Монолог 17-летней девочки — почитайте, если у вас есть дети. И если нет
Настя уехала, когда ей было 12. Она живёт в Польше с мамой и младшей сестрой и учится на графического дизайнера.
Сначала семья Насти уехала в Украину, затем была вынуждена перебраться в Польшу. В эти пять лет, которые прошли на съёмных квартирах, уместились 10 переездов. Мама Насти рассказала, что самыми тяжёлыми для девочки были первые месяцы — тогда она училась онлайн и первые полгода просто сидела в комнате. В Польше адаптация проходила уже полегче, хоть на какое-то время Настя снова замкнулась.
Мама девочек — айтишница, которая в эмиграции так и не нашла работу по специальности.
Мы благодарны Насте за то, что после некоторых раздумий и с согласия мамы она решилась рассказать нам о своём опыте. Надеемся, кому-то рассказ поможет лучше понять своих детей, присмотреться к их чувствам.
«Русскоговорящие друзья не пришли на лекции — катастрофа»
— Мы уехали из Беларуси осенью 2020 года из-за политической ситуации в стране. Мы жили в центре Минска. Помню, что на обочине прямо по дороге в школу стояли автозаки. Во время митингов люди прятались в нашем подъезде. Ситуация не из приятных, родители приняли решение уезжать со словами «всего на пару месяцев». Пару месяцев растянулись на пять лет.
Уже три года я учусь в польском техникуме. В польской системе образования это что-то вроде старшей школы, после которой нужно сдавать государственный экзамен [egzamin maturalny, аналог беларусского выпускного школьного экзамена, необходимого для получения аттестата зрелости].
Так получилось, что в польскую школу я пошла после летних каникул.
Первые дни в ней ввели меня в своего рода фрустрацию. Ощущения были очень контрастными. С одной стороны, в моём классе было много украинцев, с которыми я могла поговорить, не испытывая дискомфорта из-за языкового барьера. C другой, когда я хотела спросить дорогу у девочки из моего класса или попросить добавить меня в общую группу в чате, сталкивалась с тотальным непониманием и неловкой улыбкой. Я почувствовала себя странно и неуютно: как же так, три летних месяца я изучала польский язык, и всё равно не могу поговорить с кем-то о таких простых вещах!
В классе сразу появилось негласное разделение на маленькие подгруппки. И моя компания, в основном из украинцев, обособилась. Любые задания мы делаем вместе, на всех коллективных проектах работаем сообща, игнорируя людей извне. Русскоговорящие друзья не пришли на лекции — катастрофа, придётся работать в одиночестве. Ведь почти всё обучение строится на коммуникации с другими: какие-то дискуссии, обсуждения вопросов, совместные презентации.
«Мой польский тогда был не настолько хорош, чтобы понять все сплетни за моей спиной»
Не могу сказать, что польские одноклассники и преподаватели приняли меня плохо. Если и был какой-то негатив сначала, то очень пассивный. Мой польский в те времена не был настолько хорош, чтобы понять все сплетни за моей спиной. Впрочем, такие ситуации случались, и довольно много. Расскажу об одной, самой «поучительной».
Шла контрольная по польскому языку — самому сложному для меня предмету. Здесь важна ремарка: в старшей школе на польском языке изучают польскую и иностранную литературу, никакой грамматики. И ведёт этот предмет у нас самая строгая преподавательница техникума.
Начинается контрольная, и моя одноклассница из Украины говорит, что она не может перевести свои мысли на польский язык. И учительница нежданно-негаданно позволяет всем ученикам, для кого польский не родной, пользоваться телефоном для перевода.
Я воспользовалась телефоном, чтобы перевести кое-что, но не списывала слова из него. Чтобы никто не подумал, что я списываю, специально положила телефон на парту: так было видно, что я им не пользуюсь, когда пишу. Контрольная заканчивается, я отдаю полупустой листочек, потому что почти ничего не написала.
И тут вдруг начинаются разговоры, что кто-то списывал, и это ужасно несправедливо. Слово «списывать» в исполнении поляков я тогда услышала впервые, сперва даже не поняв, о чём идет речь.
В полной уверенности, что ко мне эта дискуссия не относится, я выхожу в коридор и узнаю от своей подруги, что речь шла обо мне.
На этой контрольной я получила единицу [в польской школе используется шестибалльная система, в которой единица — низшая оценка]. Так что было довольно обидно. Возможно, стоило всё-таки списать.
Неприятнее всего, что на любом другом предмете, когда кто-то списывает, все прикрывают человека, «настучать» считается дурным тоном. Ставя себя на место других детей, я понимаю, что мне тоже было бы неприятно, если учитель даст кому-то фору, а я буду вынуждена справляться исключительно своими знаниями. Но после этой ситуации мои отношения с польскими одноклассниками заметно испортились.
«С украинскими детьми не могли отказаться друг от друга из-за общего яыка — но между нами пропасть»
В моём техникуме есть дети из Украины, есть и русские. Есть даже один мальчик из Беларуси, который уехал оттуда всего шесть месяцев назад.
Оказавшись в среде, в которой большинство меня не понимает, я стала тесно общаться с людьми, с которыми таких проблем не возникает. Первым делом завела знакомство с русскоязычным комьюнити из других классов. Благодаря этому мой школьный круг общения увеличился с трёх человек до десяти.
Казалось бы, прогресс: ты говоришь на русском, я говорю на русском, мы можем друг друга понять, повод познакомиться. Проблема в том, что кроме общего языка меня с этим человеком может ничего не объединять.
Создавая социальные связи, люди опираются на свой личный выбор: с этим человеком я общаюсь, с этим не общаюсь. Но есть ли элемент осознанного выбора в общении с человеком, в сторону которого твоя «стрелочка» поворачивается только потому, что его можно понять, не прилагая усилий? Я в этом сомневаюсь.
Дети из Украины, которые по стечению обстоятельств оказались со мной в одном классе, не были плохими людьми. Но огромная пропасть из совершенно разных ценностей, жизненного опыта, увлечений и взглядов создали между нами сильное напряжение. А отказаться друг от друга мы не можем, потому что мы вместе должны работать над учебными проектами. И общаться на переменах, ведь больше просто не с кем. Не знаю как, но мы смогли сохранить очень шаткий мир до конца первого года.
Добавлю, что мои украинские одноклассники учились из рук вон плохо. Польская система перехода неуспевающего ученика из одного класса в другой устроена довольно хитро, но суть там такова: получив единицу в конце года, ученик не сдаёт предмет, его нужно повторять весь следующий год заново.
Все мои учебные связи с одноклассниками из Украины оборвались, когда они не сдали зачёты. Кто-то решил получать в онлайне украинское образование, кто-то пошёл повторять первый год в другой техникум.
И я осталась одна.
«Мы все взрослые, мы травмированные, опытные. А поляки ведут себя как дети»
Были знакомые из других классов, с которыми я могла поговорить на перемене. Смесь бытовухи и каких-то тем «ни о чём», что меня не очень устраивало. Но что есть, то есть. К счастью, в то время у меня уже появились хорошие украинские друзья вне школы, это помогало хоть как-то заполнять нехватку общения в техникуме. После первого года в моём классе осталось 15 человек из 32. Все уже «рассортировались» по своим маленьким закрытым шайкам.
Когда я смотрела на некоторых одноклассников-поляков или слышала их разговоры, я понимала, что они довольно классные. Некоторые увлечённо занимаются чем-то вне техникума, глубоко разбираются в науке или горят своей профессией. Я считаю, что окружение очень сильно влияет на человека. Мне хотелось стать частью компании эрудированных людей, пускай у меня с ними очень разный жизненный опыт. Но я настолько глубоко спряталась в свою ракушку…
Среди русскоязычных знакомых из старших классов ходили такие разговорчики: мол, поляк никогда не поймёт эмигранта. Мы все взрослые, мы травмированные, поэтому у нас больше опыта. А они ведут себя как дети. Я охотно с этим соглашалась, убеждая себя, что я сама это вижу. Но теперь понимаю, что так я просто хотела самоутвердиться. Объяснить себе собственную трусость, страх заговорить с ними.
«Самым главным оказалось сделать шаг навстречу — и польский класс меня принял»
В такой гнетущей атмосфере прошли первые два месяца второго курса. И тут ко мне в класс перевелась новая украинская девочка из Харькова. С ней я подружилась в первые 15 минут. Вдобавок выяснилось, что она очень хорошо говорит на польском: в предыдущем техникуме у неё были польские друзья. Вместо того, чтобы от всех отделиться, она почему-то начала со всеми активно общаться.
Меня это удивило. Но идеи о том, чтобы «влиться» в наш класс, вились в моей голове уже давно, и я подумала, что могу быть интересной ещё для кого-то. Надо ведь с чего-то начинать? Долгое время мы с этой девочкой существовали в сторонке, но теперь подойти и поговорить с кем-то на польском стало для меня обычным сайд-квестом.
Настал день, когда моя украинская подружка заболела. Этот день я провела, общаясь с людьми только на польском языке. И почувствовала настоящую отдушину. В конце занятий я сказала одноклассникам, что они уже давно казались мне очень классными со стороны. И теперь я чувствую эмоциональный подъём из-за того, что разговариваю с ними. Мне ответили тем же.
Башня, в которой я сидела, рушилась каждый раз, когда я подходила к кому-то и говорила что-то: комплимент или какой-то незначительный комментарий по поводу уроков. Мой класс меня принял. Я нашла тех, кто действительно разделяет мои интересы, и это было очень-очень приятно. Самым главным оказалось сделать первый шаг навстречу.
«Школьная программа в Польше построена довольно грамотно»
На мой взгляд, польский язык — это своеобразная ловушка для остальных славян: слова похожи, но значение часто противоположное. Бывает, слышишь одно слово сто раз, и тебе кажется, что ты точно знаешь его значение. Но если кто-то спросит, не смогу перевести.
Долгое время мне казалось, будто я всё понимаю, но на самом деле это не так. Начать говорить на польском пришлось почти сразу, иначе тут не выжить. Но многое из того, что я говорила, люди не понимали или воспринимали как-то искажённо. Более-менее грамотно я начала разговаривать только после долгих часов непрерывного диалога с моими польскими друзьями.
Даже сейчас я не могу сказать, что мой польский идеален. Я использую очень много кальки, которая выдаёт во мне иностранца. Неловких ситуаций было множество. Например, недавно мне сказали, что моего любимого слова «схоже» в польском языке не существует. Я думала, что оно означает что-то вроде «похоже», использовала его ежедневно — и никто ничего мне не говорил. Ещё из забавного могу вспомнит слово «чашка», которое на польском обозначает «череп». Думаю, когда я говорила, что попью что-то из черепа, звучало довольно маньячно.
Мне нравятся многие фишечки польского языка, но мне всё время кажется, что я говорю упрощённо и не использую язык в полной мере. Ещё хочу отметить, что говоря на польском я становлюсь другим человеком, мой стиль ведения разговора меняется кардинально. Это странный побочный эффект.
Мысли по-прежнему проще формулировать на родном языке. На польском я выбираю из ограниченного набора слов, пытаюсь говорить простыми словами о сложных вещах. Получается коряво, какие-то оттенки теряются почти всегда. Порой невозможно донести полную информацию: какая-то неуловимая, тонкая часть смысла улетучивается. Но всё это не мешает мне пытаться снова.
Когда я переключаюсь на тот или иной язык, мои мысли уже переключаются автоматически. Так, когда я размышляю о каких-то темах, связанных со школой, мысли сами собой перескакивают на польский язык.
Кроме польского, в школе я учу ещё английский и немецкий. Впрочем, учить польский это не мешает. Немецкий с английским сложные для славян сами по себе, а в польском всё-таки много слов, похожих на беларусские и украинские. И польские языковые конструкции с нашей точки зрения выглядят более логично.
На мой взгляд, школьная программа в Польше построена довольно грамотно. Связанные темы по разным предметам идут параллельно, по крайней мере, в гуманитарной области. Условно говоря, когда на польском языке мы изучаем историю литературы, события этой же эпохи мы будем проходить и на истории, сразу же получая необходимый исторический контекст.
Также могу вспомнить много разных интересных штук вроде оказания первой помощи или изучения устройства бизнеса. Не знаю, есть ли такое в беларусских школах.
Небольшой диссонанс у меня возник из-за того, что в первый год мы изучали средневековье. Читая какие-то тексты на старопольском языке, я, честно говоря, не понимала ни слова. А это ещё и нужно было выучить наизусть. Довольно сложно учить что-то, что для тебя не имеет никакого смысла.
«Мальчик кричал „Спердалай на Украинэ“ — вызвали к директору, больше он так не делает»
При знакомстве со мной большинство «на автомате» делают вывод, что я из Украины. Как бы глупо это ни звучало, им правда всё равно — Беларусь, Украина, Россия. О репрессиях в Беларуси некоторые знают. Недавно один польский мальчик распознал на здании бело-красно-белый флаг и однозначно заявил, что этот флаг — беларусский. Так что они не безнадёжны 😊.
Чувствую ли я разницу между собой и польскими одноклассниками?
Им плевать на то, что происходит в Беларуси, мне — нет.
У нас очень разный культурный код, мы выросли на разных мультиках, у нас разное детство. В этом плане наш опыт сильно различается. Но я встретила в своем техникуме много классных людей из местных, которые мне нравятся. И наши различия никак не мешают нам находиться в хороших отношениях и вместе переживать новый опыт совместного обучения.
Возможно, это будет контрастировать с моим предыдущим ответом, но был один мальчик, который кричал «Спердалай на Украинэ», когда я заходила в кабинет. Мы с ним учимся в разных классах, но у нас иногда есть совместные занятия. Педагогический состав как-то прознал об этом. Меня и еще нескольких человек вызвали к директору, где мы поговорили об этой ситуации. С тех пор он так не делает. Разве что за спиной.
В общем, есть и такие персонажи, но многие взрослые поляки в подобных ситуациях готовы помочь. Не думаю, что мой опыт какой-то уникальный.
«Поняла, что в ту Беларусь, которую я помню, я уже не вернусь. Ведь её больше нет»
Я ощущаю себя беларуской и никак иначе. Для меня быть беларуской — это важно.
В эмиграции беларусская культура стала для меня чем-то священным. Это такой своеобразный культ: из-за того, что беларусского мало и оно почти недоступно, ценным становится каждый человек, который говорит на беларускай мове, состоит в нашем беларусском комьюнити. Моя жизнь наполнена беларусским языком, музыкой, литературой, традициями и праздниками.
Скучаю ли я по Беларуси? Скучаю по мысли «я дома», по ощущению, что тут все свои. Скучаю по самой идее «Я родилась здесь». А вот по стране я не тоскую. Я рада, что я не там. Я хочу, чтобы моя страна была нормальной и цивилизованной, чтобы в ней работали правовые институты, которые защищают граждан. Эмиграция учит любить Беларусь, не находясь в ней.
За новостями из Беларуси я не слежу. Долго цеплялась за контакты с беларусскими друзьями, но мы потерялись. И не могу сказать, что жалею об этом.
Очень сильно я скучаю по бабушкам. С одной из них мы не виделись уже пять лет. Она сильно болеет и не может к нам приехать.
Беларусская часть моей жизни всегда со мной. В эмиграции я узнала о беларусской культуре больше, чем когда-либо.
Мне пришлось пережить много всяких нехороших штук, пока не поняла, что в ту Беларусь, которую помню, я уже не вернусь. Ведь её больше нет. Помню, как в Украине я мечтала, что обязательно вернусь к выпускному. Беларусский класс, в котором я училась, выпустился в прошлом году.
Я думаю, что все беларусы в эмиграции — это люди со сложной и болезненной историей. Но все беларусы, которых я встречала, — это что-то намного большее, чем наша травма эмигранта. Мы можем пройти через это, хорошенько всё отрефлексировать и двигаться дальше.
«Нет, не хотела бы вернуться. Но очень хочется к бабушкам на денёк»
Сейчас я воспринимаю Польшу не как временное место, но и не как дом. Это что-то пограничное, своеобразный этап жизни. Но это точно не бесконечное ожидания возвращения домой. Просто какая-то чужеродная атмосфера, которая не даёт полностью расслабиться.
При этом мне кажется, что если я перееду куда-то ещё, мне предстоит столкнуться с чувством опустошения. Ведь я столько сил вложила в изучение польского языка, что будет просто обидно закрыть этот навык в долгом ящике, чтобы никогда им больше не воспользоваться.
Хотела бы я вернуться в Беларусь, если ситуация там изменится и в стране будет безопасно для моей семьи? Нет, не хотела бы. Безопасность для меня — не главная ценность. Я стараюсь сжиться с мыслью, что мое счастье не в том, какое название имеет клочок земли, на котором я нахожусь.
Но я бы очень хотела съездить в гости к бабушкам. Хотя бы на денёк.
Другим подросткам-беларусам в эмиграции я бы посоветовала не замыкаться в своей «ракушке». Покидать зону комфорта очень тяжело, я знаю. Но закрываться от всего чужого, нового — это не выход.
*Имя рассказчицы изменено
Читать на dev.by