«В 40 лет стал почтальоном». Менеджерам сложно перевезти скилы на Запад — плюс кризис. Обсуждаем судьбу PM
Сокращение менеджеров и уплощение компаний — ещё один признак кризисного периода в ИТ.
Технологические компании активно увольняют проектных менеджеров, стремясь уменьшить бюрократию и повысить эффективность. Как этот тренд затрагивает беларусов? А тех проектных менеджеров, кто переехал?
Узнали, как дела у РМов, которые сейчас живут и работают по специальности (или нет).
История первая. Работал пиэмом — теперь почтальоном
Александру 41 год, в ИТ он уже почти 20 лет, значительную часть из них — в роли менеджера разработки проектов или продуктов. Весной 2022 года он переехал в Германию и сначала работал оттуда удалённо проектным и продуктовым менеджером на украинскую компанию с офисом в ЕС, которая совмещала аутсорс и продукт. Через год компанию накрыл кризис, новая предложенная зарплата и условия труда Александра не устроили.
— Полтора года я работал как фрайберуфлер (ИП без регистрации компании), но это было больно в плане налогов (их приходилось полностью платить самому). Кроме того, статус фрайберуфлера позволял мне иметь только экспат/студенческую медстраховку, которая покрывает лишь экстренные случаи вроде наезда машиной. За остальную медицину надо платить самому.
После расставания с украинцами я в лайт-режиме поискал работу — без особого успеха, так как немного выгорел. Но навыки коммуникации и хорошего менеджмента привели к тому, что бывшая коллега пригласила в проект калифорнийцев, которым нужен был продакт подешевле. Там была замечательная команда, но, к сожалению, проект выкупили конкуренты и по щелчку закрыли. Утром у меня ещё был созвон с планированием, а уже вечером мне отрубили все доступы: «Извини, мужик, ты контрактор».
Знакомые убеждали, что для успешного трудоустройства в Германии достаточно хорошего английского. Оказалось, нет. Германия — страна не только «realpolitik», но и «риал промышленность». Стартапов мало, позиции в них — для талантливых технарей, а всё остальное находится в исконно немецких конторах со времён Бисмарка. Ну, и SAP — как отдельная ниша.
Любая менеджерская позиция преполагает коммуникацию не только в команде, но и со стейкхолдерами. Поэтому тут важен один простой софтскилл — отличный немецкий, без него твое CV сразу летит в мусорку. На любом собесе с эйчаром от любого коммуникатора будут ждать свободное владение немецким. Не на уровне В1 — B2. Даже если нужен человек для работы в англоязычной команде. Возможно, у единорогов где-нибудь в Берлине дела обстоят иначе, но мой опыт вот такой.
Ну и в целом PM в любой стране должен чувствовать команду. Поэтому важен даже не сертификат С1 — в том же английском можно забить на грамматику (в немецком — нет), важно найти слова, чтобы не просто проводить скрамы и коллы, а искать пути к решению задач.
Германия к тому же страна «обратного эйджинга»: если в Беларуси или в Украине косо смотрят на людей 40+, то здесь менеджеру запросто может быть под 70 (при этом выглядеть он будет на 50), потому что это промышленные корпорации или ИТ-конторы, основанные в незапамятные времена под местные нужды. Соответственно менеджерских позиций очень мало, всем нужны технари.
Тут и так максимально экономят на персонале (например, булочная будет работать с 6.00 до 13.00), так что уплощаться компаниям дальше некуда. А благодаря «олдовым» менеджерам мест и вовсе не остаётся. Да и пространства для роста тоже, если уж ты занял вакансию.
Добавьте к этому немецкую неторопливость: все твои запросы словно уходят в пустоту. Даже если тебе самому написали в LinkedIn и ты откликнулся, то ответа можно ждать две недели.
Итого вариантов работы на менеджерских позициях, предполагающих коммуникацию, за три месяца активного поиска я для себя в Германии не нашёл.
Варианты удалённой работаты пиэмом на аутсорс я отмёл, так как фрайберуфлер не может попасть в государственную систему страхования, а нормальные частные страховки стоят диких денег.
А главное — пиэмов/продактов из Беларуси/Украины/Польши за 3,5K евро (за минусом налогов остаётся не больше 1,7K) сейчас хоть залейся.
По своему статусу в Германии я не могу претендовать на помощь от государства и обязан иметь работу. Уехать из страны по личным обстоятельствам я не могу, да и не хочу. Поэтому когда на почтовом депо рядом со своим магазином я увидел объявление «ищем цуштеллеров», долго не думал и написал им письмо.
Мне ответили, я пришёл в бюро, где рекрутерка бодро проинструктировала меня на немецком. Я понял процентов 40, но этого хватило. После «пробен таг» (тестового для, чтобы убедиться, что ты не идиот) меня взяли.
Работа — крути педали чугунного велика, на котором три коробки писем, разноси почту с 7.00 до 15.00. За день можно пройти 1500 ступенек вверх-вниз. Это нормально качает ноги + кардио. Иногда внезапно дождь в лицо. Зато над тобой никто не висит, едешь, слушаешь спотифай — своеобразный дауншифтинг.
Вся низкоквалифицированная работа в Германии оплачивается +1-3 евро в час к минималке (сейчас минимальная зп 12,82 евро брутто в час — devby). В дорогих городах накидывают больше, но я говорю про свой опыт. То есть что крутить педали, что сидеть на кассе — получишь одинаково.
Зато к такой работе прилагается госстраховка. Она даёт доступ к прекрасной немецкой медицине и подразумевает, что если ты упал и ударился лбом, тебе на всякий случай сделают ещё и МРТ жопы. И это будет бесплатно, а так один лишь вызов «скорой» стоит 700 евро.
Работать почтальоном я планирую не больше года. Цель — подтвердить мой легальный статус плюс подтянуть за это время немецкий. В свое будущее пиэмство в Германии я не верю, но собираюсь прокачаться как дата-аналитик с Python\R, чтобы не просто крутить готовые выкладки и выдавать инсайты (для этого тоже нужен немецкий на уровне С, так как придётся общаться с С-левелом), а работать больше на техническом уровне.
История вторая. Нашёл работу PM’а в Берлине и переехал
Рома Ковалевский 10 лет работал менеджером в аутсорсинговых и продуктовых компаниях в Минске, а в 2023 году переехал в Берлин (с английским языком), получив оффер от компании «ХеллоуФреш».
Свой опыт поисков и собеседований он описал в канале «Менеджер от боженьки». Правда поиски были ещё в 2022 году, но Рома утверждает, что принципы поиска работы с тех пор не изменились.
Через год работы он описал свои впечатления и объяснил, чем работа в Европе отличается от СНГ. Мол, много свободы, но «нельзя пукнуть без документа и данных», испытательный срок — 6 месяцев, зато потом никто не выгонит (а если выгонят, то с деньгами), все знакомые менеджеры — суперкрутые спецы («Половина из них в нашем регионе легко были бы на позиции директора по продукту или разработке в небольшой компании на 50-200 человек»), а разработчики сильно погружены в бизнес-контекст.
При этом содержание менеджерской работы то же, что и на родине: «Нету такого, что „забудьте всё, что вы знали до этого“. И проблемы плюс-минус те же: продакты не хотят делать техдолг, инженеры не хотят обновлять таски в джире, топы не хотят ждать фичу ещё целый месяц. Ничего нового».
Несмотря на оптимизм в постах, Роман согласен с тем, что пиэму перевезти скиллы в новую страну гораздо сложнее.
«Программиста берут на работу в первую очередь по хардскиллам, — говорит он. — На них релокация влияет меньше: если в Беларуси ты сильный программист, то и в Европе ты сильный программист. Софтскиллы, конечно, тоже важны, но не так критичны, как харды.
В работе менеджера гораздо больший упор на софтскиллы. А они как раз не очень хорошо переносят переезд. В каждой культуре свои особенности коммуникации, обратной связи, отношение к планам и мультизадачности. Эти штуки очень отличаются от того, что было в РБ. Поэтому при релокации менеджеры теряют в скиллах. Лично я, кажется, более-менее адаптировался спустя год-полтора».
Рома не ищет сейчас работу, он по-прежнему в той же компании, поэтому счастлив не знать ситуацию на рынке. Ориентируется лишь на письма рекрутеров.
«В этом году мне пишут приблизительно 2-3 человека в месяц, в прошлом году было меньше. То есть работа есть, не все компании закрыли наём», — говорит он и выражает уверенность, что «хороший специалист пока что работу найдёт».
В то же время признаёт, что «выйти на рынок сейчас было бы стрёмно — в основном из-за картины в медиа и в LinkedIn: повсюду сокращения».
Надежда Ручанова: «Низкоквалифицированных PM больше не нанимают»
Да, тренд на уплощение компаний, конечно, есть, подтверждает Надежда Ручанова, переехавшая в 2019 году в Латвию как проектный менеджер и доросшая до позиции Release Train Engineer в Accenture Baltics.
Реализуется он в двух направлениях: увольнение PM’ов в результате общего сокращения штата и отбор наиболее квалифицированных менеджеров с увеличением нагрузки на них.
— Это простая математика. PM — это всегда какой-то процент от производственного персонала. Если вы сокращаете 10% штата, то сокращаете и менеджера.
Ручанова вспоминает 2020–2021 годы, когда на волне взрывного спроса войти в ИТ мог любой желающий, тогда и в проектный менеджмент могли попадать случайные люди. Сейчас, по её словам, компании не готовы рассматривать кандидатов с низкой квалификацией. За те же деньги они нанимают людей, которые могут делать больше работы.
«Если несколько лет назад было представление, что Scrum-мастер ведёт только одну команду и она не больше 10 человек, то сейчас я вижу всё больше примеров, когда и в команде больше 10 человек, и команд на одного Scrum-мастера не одна, а две», — делится наблюдениями Надежда.
Ещё одно прекрасное воспоминание из прошлого — про «идеальный проект с идеальной командой, где были регулярные one-2-one».
«У меня было столько времени на „медленные танцы“, развлекухи, индивидуальный коучинг! Сейчас этого лакшери нет», — вспоминает Надежда.
Между тем, идеальный PM, по ее словам, это человек с ИТ-образованием, получивший сертификат PMP (Project Management Professional).
«PM — это сложившаяся академическая дисциплина. Нет такого, чтобы в Латвии PM — одно, в Германии — другое, в Беларуси — третье. Понятно, из каких знаний и квалификаций состоит эта специальность. В первую очередь мы руководствуемся документами Project Management Institute, потому что наследуем американскую традицию проектного менеджмента».
В Беларуси, по мнению Ручановой, PM часто имеют технический бэкграунд, так как обычный путь в менеджмент — из разработки. И это хорошо, тем более что техническое образование в РБ традиционно сильное. А вот с гуманитарно-управленческими дисциплинами в стране проблема, считает Надежда. Поэтому после ковидного всплеска в ИТ-отрасли выжили прежде всего те пиэмы, которые продолжали развиваться после переезда.
А вот язык новой страны, по мнению Ручановой, вообще не препона для работы — достаточно английского.
«Это надуманная проблема, — говорит она. — Сегодня любой крупный проект в ИТ — это Индия и английский язык. Если мы говорим о международных компаниях из списка Fortune 500, у всех будут подразделения в Индии. Но, конечно, если вы пилите на коленке что-то для местного бизнеса в Германии, то немецкий язык вам понадобится».
Личный опыт Ручановой: работа в Латвии на немецком и шведском проектах и ноль проблем с немецким, шведским, латышским языками.
В конце 2024 года многие айтишники видели признаки грядущих улучшений, да и EPAM подтверждает, что дела в первой половине 2025-го пошли лучше. Так, может, и для пиэмов времена стали (или скоро станут) полегче?
Надежда Ручанова подтверждает, что в начале 2025 года казалось, что рынок оживляется и вакансий стало больше. Она склонна связывать это с победой Трампа и надеждами на возможную остановку войны, которые слегка расшевелили отложенный спрос.
«Был момент, когда казалось, что наконец наступил момент для реализации отложенных бизнес-планов. Это был как временный глоток надежды. Но сейчас я этого не вижу», — резюмирует она.
Единственный рост, который она предвидит, касается SAP-проектов, причём обсловен он технологическими причинами.
«В SAP я могу прогнозировать повышение спроса на функциональных консультантов осенью в связи с тем, что завершается смена технологических платформ и компании будут вынуждены запустить проекты по трансформации, отложенные на фоне геополитической неопределённости», — говорит Ручанова.
Читать на dev.by