Егор Павловец ушёл из строителей в программисты (а потом в тестировщики), когда это ещё не было мейнстримом. Ведущий тестировщик Prestigio рассказал dev.by о превратностях своего пути — форсировании подвалов в рыбацких сапогах, полосатых чертях, подземных наркоманах и тройках по математике.

Читать далее

Геология vs ПТУ: «Сынок, тебе нужна профессия!»

— Если честно, ещё с детства моей навязчивой идеей было программирование. Учась в школе, я заметил, что наш сосед каждый год покупает новую «Хонду». И ломал голову: как так у него получается? Почему мама с папой работают с утра до ночи, не покладая рук, а мы всё ездим на несчастной «Таврии»? Оказывается, он какой-то программист. «Что это за программисты такие? — думал я в 5-м классе. — А, да какая разница: хочу быть программистом!».

А вот у мамы-геолога были другие планы на мой счёт. Летом мы с ней постоянно уходили в экспедиции — скважины, буровые установки, вагончики с буровиками, поиски янтаря! Мама лет 15 проработала в полях, самый настоящий «боевой» геолог. Я не устоял и сделал попытку поступить на геологический — пойти за туманом и за запахом тайги. Но не дошёл: с математикой и физикой у меня всегда были нелады (в этом смысле я парадоксальный программист), поэтому успешно провалился на экзамене.

Тогда отец раскрыл справочник поступающих в ПТУ и сказал: сынок, тебе нужна профессия!

Ровно в середине справочника оказался Центр профессионального образования Первомайского района, специальность «радиомеханика». А оттуда я в качестве радиомонтёра и электрика отправился по распределению на «Минские телевизионные информационные сети» (МТИС), предприятие, строившее кабельные сети нашего города. 

Первое рабочее место в туалете и «что за бомжи пришли»

Моё нынешнее уютное кресло с чашкой кофе ничем не напоминает моё первое рабочее место на стройке. Первые три года его функции выполнял теплоузел в случайном жилом доме при ЖЭСе: прибивали картонки к стенкам, на крючки вешали одежду. В теплоузле все трубы в стекловате, коснулся — два дня чешешься.

Потом выкупили половину завода на улице Гусовского и переделали под «офис» старый туалет, выбросив унитазы. Кругом ржавые ящики, а в них — твоя одежда. Всё облицовано маленькими советскими плиточками, которые я до сих пор ненавижу. Зимой приходишь к 8.00, весь тёпленький и хорошенький, из-под одеяла, и натягиваешь мокрую со вчерашнего дня, грязную, холодную одежду. Не надел бы её сегодня даже за миллион долларов.

Поначалу мы даже на вызовы ходили в старых растянутых спортивных штанах, драных свитерах. Звонишь в звонок, а человек думает: что за бомжи пришли? Потом уже начальником участка стал Анатолий Иванович, честь ему и хвала, и порядок во всём навёл. Появилась спецодежда хорошая, каски.

А как мы волей-неволей пугали бабушек! В те времена кабель в подвале крепили монтажным пистолетом, пристреливали пороховыми патронами. Ба-ах! За стенкой бабушка кричит: «Батюхна, мае агурчыкi!» — банки с огурцами взорвались. Или мы перекрытие полутораметровым сверлом сверлим (у нас был такой перфоратор для железобетонных стен, что приходилось его вдвоём носить), а бабушка выскакивает из квартиры с ужасом: «Ребятки, вы не знаете, почему у меня шкаф по комнате бегает?»

Первая получка составляла 60-70 тысяч белорусских рублей — очень мало даже для тех лет.

Оптоволоконное кольцо Минска: блохи, черти, подземные наркоманы

Предмет гордости: за пять лет мы довели кабельное ТВ до очень большого количества людей, проложили и настроили магистральное оптоволоконное кольцо Минска. Насмотрелись за это время всего.

Подходишь к подвалу, где надо провести сеть, открываешь дверь, а оттуда сточные воды вырываются. И ребята постарше говорят: ну что ж, бывает, держи сапоги рыбацкие! Или люк по горловину залит водой, ребята до трусов раздеваются, задерживают дыхание, прыгают туда и проталкивают кабель.

Приходишь на улицу Слободскую, там подростки бомжа в подвале спалили, запах адский, а тебе всё равно нужно работать.

А если в подвале умер котик, после его кончины там начинают размножаться блохи. Открываешь дверь — и из тьмы на тебя движется эта блошиная рать! Быстренько захлопываешь и говоришь: «Ну, где тут наш молодой, неопытный? Пусть в подвал идёт!». Один наш паренёк с Серебрянки всегда так выражался при этом: «Бл.., черти полосатые!».

А «подземные» наркоманы! Там вообще опасаешься за свою жизнь. Их, в принципе, можно понять: когда с утра приходят какие-то мужики с полутораметровым сверлом, наркоманы думают, что это какая-то жуткая галлюцинация, бэдтрип! И могут начать защищаться.

До дома доползти — уже успех.

Бывало, новенькие говорили: не, ребята, лучше я у папы машину возьму и таксовать буду.

Энергия нового дня: две бутылки 0,7, чтобы «клюшни гнулись»

Горжусь тем, что за пять лет мне удалось не только выжить, но и не спиться. Почва для этого была самая благодатная. Некоторые сотрудники (давно это было, они уже все уволились) только после двух бутылок 0,7 начинали работать — иначе руки-ноги не гнулись. Как говорил ветеран производства Мастер Тык, «у мя ж клюшни не гнутся».

На дни рождения там никто пирожные и тортики не покупал.

Отказываться, когда старшие товарищи наливали, было нельзя: там премиальная система, каждый месяц совет бригады выставляет тебе КТУ — коэффициент трудового участия. И всем молодым, осмелившимся, не дай бог, противоречить коллективу, выставляли жалких 15%.

Не осуждаю ребят, которые выпивали. Многие задачи на стройке в те времена были невыполнимы для человека в здравом уме и трезвой памяти. К примеру, барабан с кабелем весит 4,5 тонны, и его нужно, продев в центр барабана лом, закинуть на специальные козлы. И вот 15 человек вручную с домкратом целый час закидывают этот барабан! Это потом уже ребята прицеп купили, который сам всё это делает.

В конце концов Анатолию Ивановичу удалось алкоголь победить. Качество выросло просто невероятно. Если раньше ребята кабель просто разматывали по подвалу, не закрепляя, то теперь делают профессионально, красиво и аккуратно. У тёщи иногда спускаешься в подвал, смотришь — и сердце радуется: умеют же строить ребята!

Ностальгия, правда, не прошибает ни разу.

БНТУ: три года ада, а потом как по маслу

В БНТУ на инженера-программиста поступил чудом, тоже нереальное стечение обстоятельств, учитывая мои знания по физике и математике (сдал всё на тройки и только изложение по белорусскому — на 7). Мама, когда уже документы забирала, случайно столкнулась с деканом, а он говорит: ой, так давайте на платное, тут как раз ещё одна строчка осталась. И меня 33-м записали.

Первые три года — это был ад: интенсивная «вышка» и физика, пересдач у меня бывало по 10 штук. Прихожу на экзамен, беру билет, тихо-тихо, пока преподаватель не видит, кладу обратно и убегаю. «Молодой человек, фамилия ваша!» А я — вж-ж-ж по коридору. Три двойки — это уже отчисление. К слову, из 60 человек до финиша дошло 26, больше половины курса вырезали.

Что удивительно, большинство отсеялось после 3-го курса, когда начались профильные предметы. А мне, наоборот, после «вышки» .NET за милую душу заходил!

Как философы высокоскоростной интернет придумали

Потом ещё и в магистратуру сходил. Там философию так хардкорно преподавали, что я осознал её совершенно по-другому: оказалось, именно философия часто являлась двигателем прогресса и технологий. Та же передача сигнала с помощью света, а не электронов, была обнаружена философским путём, а потом уже инженеры делали инженерные решения. Так было в случае с оптоволокном.

И глядишь, благодаря философам и инженерам мы получили фантастический высокоскоростной интернет.

Теперь рад, что учился на платном — зато нет долга перед государством. Думаю, что за пять лет работы на МТИСе я этот долг отдал сполна — это было хуже армии.

Кстати, я был не прочь послужить, у меня папа и дедушка — военные. Но не получалось: как только начну проходить медкомиссию, всё время косяк: то давление, то почка опустилась. Ну и ладно. Чем лучше работа, тем меньше хочется в армию: понимаешь, что там тебя надолго отстранят от всех твоих желаний и чаяний. Такая вот армейская нирвана.

Ветеран стройки уходит в фантазийный мир

На МТИСе горевали, когда я уходил, предлагали всевозможные повышения: я был уже почти ветеран! Интересный факт: уходил я на вдвое меньшую зарплату, кабельная стройка к тому времени уже приносила приличные деньги. Но — иди за мечтой!

В 2008 году устроился NET.-разработчиком в XLogics и наконец-то начал кодить по-взрослому. Первое время рвало крышу от попыток усидеть в кресле: привык бежать, ехать, разматывать, тащить, ломать, выбивать, разбирать!

Спасало то, что я всё-таки очень люблю кодить. Это магия, фантазийный мир, где твои правила и законы. Как сделаешь — так и будет, плюс-минус два крэша, сбоя, зависания.

Под Новый год случился мировой финансовый сюрприз, и понеслась — зарплаты скукожились, пошли увольнения, за 3 месяца компания превратилась в дымящиеся руины.

Генофонд в метро: красивые, родные!

Потом фрилансил года полтора — хлебнул воли. Не моё это: сам себе варишься в своей узкой нише, становишься каким-то «пещерным динозавром»: что-то умеешь, но на таких устаревших технологиях, что применять их уже некомильфо. А заказчик твердит: «Ну ты чего, не надо нам ничего нового, всё ж и так работает, давай не будем выделываться!»  

Какая разница, где фрилансить — в Минске, в Сан-Франциско, на Тенерифе? Всё равно технологическая тюряга. Ничего же не меняется, только декорации и еда. Поездил по командировкам и не скажу, что в Америке и Европе — просто фантастика. Правда, там люди с детства умеют деньги считать, а у нас что? Свалилась тысчонка: е-е-е, пацаны, хата свободная, затариваемся!

В Бостоне, конечно, здорово. Но заходишь в метро, оглянулся по сторонам и что-то приуныл. То ли дело наше метро: батюшки, наконец-то я дома! Девочки — причёски, ногти, макияж, парни все такие модные! Красивые, родные! Там этого сильно не хватает. Понимаешь на чужбине, что наше богатство — это наш генофонд, наши люди, симпатичные, добрые, душевные. Устаёшь от тамошней фальши, такой натуральной, что то и дело принимаешь её за искренние чувства. Пойти и настучать там на кого-то — вообще правило хорошего тона.

Другая у них культура, не то что наша, рабоче-крестьянская: если кто-то тебя обидел, лучше на месте разобраться, а не ябедничать за спиной.

Папа Карло, деньги-дребеденьги и прибавочка

Поначалу думаешь: ха, деньги — это главное!

Период, когда я вкалывал по 100 часов в неделю, как папа Карло, был худшим в моей жизни. Нужны были деньги, остро стоял квартирный вопрос. Плюс интересно было себя проверить на прочность, но больше не хочется. Месяц, два, три — и просто превращаешься в дикого зверя. Первый год жизни сына полностью выпал из моей жизни, и тогда я решил, что не готов обменять его детство на лишнюю пару-тройку сотен баксов.

Каждый раз, когда я заморачивался деньгами в начале пути, что-то рушилось, ломалось, начинался мировой финансовый кризис и апокалипсис. Решил: лучше не буду заморачиваться.

Деньги-дребеденьги — это неплохо, но не главное отнюдь. Когда классно делаешь своё дело, идёшь своим путем, деньги как-то сами вырисовываются. Да и работодатель понимает: лучше мы этому классному парню будем сами тихо-мирно говорить «Cпасибо за труд, вот тебе прибавочка!», чем ему придётся ходить и просить.

Лично для меня это «ходить и просить» — унизительный момент. «Конечно, братишка, давай тебе 200 долларов прибавим!» — ненормальная и печальная процедура. Или получаешь тысячу чистыми, приходишь: «Что-то у меня зарплата маловата». — «Без проблем! У тебя теперь 1300!» И тихо-тихо шёпотом добавляют: «Грязными». Заглядываешь в квиток: ага, 1015 долларов чистыми. Ну, неплохо!

Запихнуть фонарик в топ

Мне жутко нравится писать приложения на мобилках. Когда годами делаешь шестерёнки для Enterprise-систем, как я когда-то, то вообще не видишь результатов работы: они где-то там на сервере крутятся. А тут нажимаешь на кнопку «скомпилировать-запустить» — и вуаля!

Каждый программист что-то пишет для души. С товарищем, к примеру, обнаружили, что топовый фонарик для Android требует такие фантастические разрешения, как будто это какая-то программа для спецслужб, да ещё и фреймворк распознавания речи туда запилен. Распотрошили, посмотрели, что внутри ничего хорошего. Решили, что нам нужен свой фонарик. Неплохой получился.

Заодно протестировали на фонарике платные и бесплатные стратегии продвижения. Оказалось, не очень-то они помогают, особенно в категории фонарика, где по запросу 100500 предложений вылетает. Google, кстати, не очень честно работает: приложения, которые не содержат его рекламу, не особо торопится продвигать. Но если вдруг ты встраиваешь туда рекламу Google — о чудо!

В общем, в топ-35 удалось свой фонарик запихнуть.

«Странная кривая»: из программиста в тестировщики

Странная кривая моей карьеры «из строителей в программисты» вскоре пополнилась новым отрезком — «из программистов в тестировщики».

Этот внезапный виток был для меня полным сюрпризом. Как говорится, сам в шоке. Устраивался в SoftTeco в надежде, что стану Android-разработчиком, а вышло так, что им нужен был Android-автоматизатор. И я что-то приуныл. Однако постепенно сросся с мыслью, что я тестер, хоть первое время боролся: нет-нет, я программист! Ребята шутили: каждый тестер в душе мечтает стать программистом! А я такой: да я ж и так программист!

Потом я сказал себе: слушай, ты же не тестировщик холодильников, а QA! Пришло осознание, что это хорошая профессия.

Если умеешь программировать, тестировать гораздо легче. Сразу понимаешь слабые стороны программы, мобильное приложение можешь протестировать за час, даже если у тебя на это несколько дней. Тестирование не зря обязательная дисциплина для инженера-программиста в БНТУ. Своё детище всегда тяжело тестировать беспристрастно (это и даёт хлеб тестировщикам), но иметь такие навыки хорошо и выгодно.

Плюс здорово можешь помочь себе созданием всяких утилит. Одна из таких утилит у меня вылилась в научную работу в магистратуре — ByRecorder, инструмент записи и воспроизведения автоматических тестов для Android-платформы с возможностью удалённого управления устройством.

Выдра и бобёр: кто всё-таки круче

Ну как тут можно спорить, кто круче — тестировщик или программист? Выдра или бобёр? Пчёлы или мёд? Программист — это кормящая мать для тестировщика. Поэтому тестировщик должен быть самым настоящим, верным другом программиста. Подносить патроны, если надо — за фантой сбегать.

Не вижу особой проблемы в том, что в тестирование потянулись люди с непрофильным образованием. Те же гуманитарии рассматривают приложение с совершенно новых ракурсов. К примеру, технарь видит, что что-то притормаживает, и думает: ничего страшного, подожду 5 секунд! А нетехнарь закипает: нет, это невозможно, хочу выбросить этот iPhone и вообще сжечь вашу компанию, где тут пояс шахида?

У нас девочка из медицинского колледжа отлично влилась в команду. С лёту обнаруживала дефекты, классно описывала, с душой. Да, немного эмоциональна, чуть что — сразу в слёзы. Не все готовы воспринимать как шутку, когда программист в ответ на невинный вопрос «А что мне вот тут делать?» отвечает: «Умри!»

На самом деле в этот момент его нужно понять и простить: программеры ведь постоянно под прессом. Некоторых ребят аж жалко — они тащат и ночью, и днём, без выходных-проходных. И когда в кульминационный момент приходит тестировщица с вопросом «А почему одна буковка съехала на 2 пикселя вправо?», иногда хочется сказать что-то недоброе. Так что тестировщик должен быть ещё тонким психологом: кофе принести, шоколадку, а между делом свой вопрос аккуратно задать. Или в курилке подкрасться.

Но, конечно, он должен уметь и пендель отвесить.

Всё-таки работа программиста намного важней того, что делает тестер. Иногда это обижает, но с этим надо смириться.

Никогда не поздно: бабушка-тестировщица на велосипеде

В каком возрасте не поздно уходить из строителя (или кого угодно) в ИТ? От возраста особо не зависит, но, конечно, человеку, который уже встал на одни рельсы, тяжко с них съехать.

В этом смысле кое-что поразило меня в Бостоне: приезжает в офис бабушка на велосипеде — здрасте, я тестировщица из вашей команды. И отлично тестирует! Мало того, что она гуманитарий, так ещё и бабушка, ещё и на велосипеде. Такое нагромождение парадоксов для нас! А у них это норма.

Впрочем, о чём тут говорить: там ведь никого не удивляет, что человек в 1983 году уже был QA-менеджером. Как?!

Физуха: трое детей в вело-прицепе

В ИТ я уже года три как не болел, тьфу-тьфу. Вот что значит «комфортные условия труда»!

На стройке раз пять в год приходилось уходить на больничный — то просквозит, то промокнешь, то острая ангина, то током ударит. Даже спартакиады и чемпионаты по футболу, которые там проводили весной, не помогали закалиться.

Спортивную форму с тех времён я сильно растерял. Хорошо, что в офисе есть турник, можно подтянуться пару раз между делом.

Два месяца назад в школу, где мы арендуем зал и играем в волейбол, пришла какая-то комиссия и всё испортила: зал закрылся из-за поломок, от безысходности пришлось на Counter-Strike подсесть. Ребёнка спать уложил — ну-ка, поиграю минутку! Оп-па — и два часа ночи. Сегодня сделал волевой жест и решил остановить эту игровую зависимость. Лучше фонарик доделаю, чтобы не стыдно было.

Опять-таки бостонский пример насчёт физухи: в этом богатейшем городе США часто можно увидеть, как поутру многодетный отец колесит на велосипеде и везёт в прицепе троих детей в шлемах. Богатые-то богатые, а деньги считать умеют: лучше он вместо лекарств проедется с утра и детей развезёт по школам, чем сидячий образ жизни вести. На лавках и по подворотням там никто не бухает, все бегают, родители с детьми играют в баскетбол. Даже курящих особо не видно. У нас же во дворик зайдешь и думаешь: боже, как отсюда выйти?!

«Два в одном флаконе»: где потерялся сигнал?

Я до сих пор «два в одном флаконе»: примерно 70% на 30%. Из них 70% — тестер, 30% — программист. А от строителя во мне не осталось и 1%.

Так получилось, что у нас в команде несколько тестировщиков когда-то работали на стройке — кто-то сети троил, кто-то окна ставил, кто-то дороги прокладывал. Поэтому, если кто-то жалуется, у нас поговорка есть: «Поди на стройке поработай месяцок-другой! Зимой!»

И всё-таки спасибо стройке: первые баги искал там. Почему где-то сигнал потерялся? Вроде был, и оп-па — не дошёл. Ну, и где он теперь? По приборам-то всё нормально. За те пять лет у меня выработался какой-то инсайт на все случаи жизни: смотришь на проблему — и откуда-то изнутри само собой всплывает решение.

Луч света в тёмном царстве

А когда ребята в офисе видят, что на мне лица нет, они участливо так спрашивают: наверное, хочется назад, на стройку? Р-раз — и день сразу посветлел, и солнце из-за туч выкарабкалось!

 

Фото: Андрей ДАВЫДЧИК