«Нас прятали в кладовке». Студент БГУИР о ночи в доме на «Площади Перемен»

— Я пришёл на «Площадь Перемен» от «Риги» — пешком. Когда шёл мимо Киевского сквера, мне позвонили друзья и сказали, что там начался разгон: полетели первые светошумовые гранаты. Но я решил идти дальше — и посмотреть своими глазами, что там происходит.

На какое-то время остановился на перекрёстке улицы Орловской и Сморговского тракта — оттуда было удобно наблюдать. Люди в основном уходили с площади. Но где-то в 15:30 пришёл большой поток — и я двинулся с ним. 

В доме на Сморговском тракте, 1 был открыт подъезд. На балконах было много людей. Силовики на время отступили — площадь заполнялась протестующими. Я решил поснимать происходящее сверху с балкона и поднялся сначала на четвёртый, а потом аж на девятнадцатый этаж. 

Пока я был там, подъехали ещё силовики — ребята, которые стояли на балконе стали говорить: нужно срочно прятаться. Кому-то из них позвонили, сказали, что в подъезд зашли милиционеры — ищут протестующих. Мы спустились, позвонили в первую попавшуюся квартиру. Дверь открыла женщина. Сказала: «Быстро снимайте обувь и идите за мной!» 

В той квартире живёт молодая пара с детьми и родителями. Они спрятали нас в «кладовке». На самом деле это отгороженная часть коридора — и там довольно просторно. Нас было семеро: я и ещё четверо парней — студенты, плюс один молодой человек чуть за 30 и мужчина лет 45.

Хозяева оставили нас, а минут через 10 вернулись с водой и большой тарелкой: там был хлеб, сыр, колбаса, огурец кружочками, а ещё нам передали яблок. 

Я не знаю, жили ли хозяева своей обычной жизнью, пока мы были у них, но наверное, нет. Когда я пошёл в туалет, казалось, что вся квартира как будто бы спит. Около 18:20 раздался звонок в дверь — хозяева не открыли, сделали вид, что никого нет дома. Потом стали стучать: «Откройте, милиция». Минут через 5-10 силовики ушли. 

Мы прочли в телеграм-чатах, что в соседнем доме дверь пилят болгаркой — и старались сидеть тихо. Но двое парней лет 18 забывались — и то и дело переходили с шёпота на обычный тон. Тогда мы шикали на них и показывали жестами: «Прекратите шуметь». Один раз я не выдержал и довольно грубо отчитал их: «Хватит! Хотите потусить в РУВД и на Окрестина?»

Я настраивал себя на то, что придётся посидеть часов 6: вот силовики зачистят площадь — и разъедутся, а я к полуночи буду дома. Вышло иначе: у подъездов поставили дежурных, которые проверяли документы у всех входивших и выходивших. Тем не менее, я воспринимал наше «заточение» стоически: у меня с собой была камера, с которой мне не хотелось расставаться, поэтому я готов был терпеть неудобства.

Пока интернета не было, я перебрасывался с другом эсэмэсками: «Стоит кордон», «Проходят задержания», — отчитывался он. Потом мы следили за новостями в телеграме.

Утром мы первым делом прочесали телеграм. Отец одного из ребят приехал на Червякова — и время от времени эсэмэсил: «Стоит 6 бусов, пока сидите». Заходили хозяева квартиры, описывали обстановку и говорили, чтобы мы оставались, пока не станет спокойно.

В 9:25 в телеграм-чатах стали писать: «Быстро выходите!» Мы уходили следующим образом: сначала первая тройка, самый старший из мужчин и наши «болтуны» — они должны были провести разведку и отзвониться, потом оставшиеся группками по двое.

Я вышел где-то в 9:35–9:40. На других людей внимания не обращал. Торопился. Нужно было найти машину, о которой нас по телефону проинструктировала вторая «двойка», — и уехать побыстрее.