«Хулиган с синдромом нарцисса». Ещё одна история буллинга айтишника в Нидерландах

На нашу публикацию про буллинг на работе откликнулся беларус из Нидерландов. Он, как и героиня первой истории, PM, стал объектом буллинга в нидерландской компании. Два важных отличия от первого кейса: заводилой травли была женщина, сотруднику в итоге пришлось уволиться.

— Сразу оговорюсь, что, по моему мнению, героиня публикации действовала правильно (она пожаловалась эйчару, приложив скрины переписок и список свидетелей. — devby). Также согласен с оценкой экспертов: буллинг не значит, что с вами что-то не в порядке, это — проблема компании. Это даже не болезнь, а скорее симптом: реакция компании должна вам подсказать, стоит ли продолжать там работать. В моём случае пришлось менять работу в разгар кризиса. Считаю, что оно того стоило. 

Я начал работать в небольшой production компании на позиции Senior Software Engineer летом 2022. На собеседовании я общался с начальством, которое мне понравилось и показалось адекватным: непосредственный начальник был молодой и умный PhD, а с боссом R&D мы на собеседовании советовали друг другу книжки. Не начальство оказалось проблемой, а сотрудники, которые работают в компании по 10-15 лет и въелись в неё как ржавчина. 

С самого начала я осознавал, что legacy people будет проблемой. Поэтому сразу обозначил рамки: я не претендую на ваш job security, не делаю рефакторинг вашего кода, а занимаюсь innovation, не играя в игры с нулевой суммой. Как же мало я знал об иррациональных страхах!

Я не понимал, что наступаю на чьи-то мозоли, до тех пор, пока в один чудесный день команда не зажала меня в углу и не начала третировать. Меня обвинили в том, что я не выполняю то, что сказано, не ем ланч с другими и не спрашиваю, как коллеги провели выходные (последнее, кстати, неправда). Я спросил у коллег, есть ли у них претензии к результатам моей работы, это разозлило проджект-лида, и тот предложил мне покинуть проект. По-хорошему надо было уходить из компании уже тогда, но зарплата была хорошей и хотелось дождаться хотя бы конца года, когда выплачивают бонусы.

Буллинг начался после этого. Компания — международная, но 75% сотрудников — местные. Буллеры были все нидерландцы. Забавно: они думали, я не понимаю, что они обсуждают в соседней комнате. В центре была «паучиха» — специалистка с высоким статусом и полным контролем над проджект-лидом, у которой не задалась академическая карьера. Её когда-то попёрли из университета, подозреваю, что за нарушение научной этики. В компании же у неё карьера сложилась: она писала алгоритмы, которые девелоперы потом превращали в продукт.

У меня тоже есть академический бэкграунд: я могу делать и прототип, и продукт. Поэтому меня в общем-то и взяли. Но когда я приступил к своим обязанностям, сотрудники стали сопротивляться. У начальства же ко мне претензий не было. Один из боссов напутствовал меня словами «take it easy». Похоже, боссы до конца думали, что я драматизирую.

Проект я сменил. На мое место в старом проекте пришёл молодой и задорный хулиган с синдромом нарцисса, который тут же начал искать в моём прототипе ошибки. Так как это происходило в моё отсутствие, то ошибки находились легко и непринуждённо. Очень скоро сей персонаж начал лезть в другие мои проекты и затыкать мне рот на митингах. Происходило всё это при попустительстве других коллег.

Я проанализировал ситуацию и понял, что всё идёт к шоудауну. Офисные политики, убив мой прототип, пришли к техническому решению, которое, по сути, было набором частных случаев. Чем больше они тестировали, тем больше частных случаев они находили и всё это должно было продолжаться до того момента, пока терпение стейкхолдеров не закончится и придётся релизить что есть — примерно до октября прошлого года. Тогда я понял, что господам-политикам нужен будет козёл отпущения, и к этому нужно готовиться.

В октябре, после того как молодой гений высыпал мне кучу обвинений, я сделал скриншоты чата и зарепортил буллинг моему непосредственному начальнику. И тут началось самое интересное — реакция компании. 

Мой начальник горячо мне посочувствовал и пообещал поговорить с моим обидчиком, при этом подчеркнул, что не хочет терять ни одного из двух профессионалов. 

После разговора, который закончился ничем (что закономерно, если говорить буллеру, что он профессионал, которого нельзя потерять), мне и буллеру было предложено пойти к эйчару и «прояснить недоразумения как профессионалам». 

Эйчару я сразу объяснил, что недоразумений нет, что я репортил буллинг и хочу обсудить этот вопрос. Но оказалось, что она не знакома с этим термином.

(Загуглите bullying resolution и прочитаете, что это запрещённый приём, эквивалент фразы «сама короткую юбку надела»). 

Последние полчаса митинга с эйчаром прошли в обсуждении того, как я развалил проект, не участвуя в нём физически более полугода, посылая лучи зла из прошлого. 

На следующий день я написал заявление об уходе. Договорился с начальством, что проработаю ещё пять месяцев, чтобы закончить текущий проект. Завершил его как профессионал, не позволив своим эмоциям влиять на результат. Стейкхолдеры в конце очень удивились, узнав, что я не буду участвовать в поддержке проекта.

Несмотря на то что меня, иностранца, буллили именно местные, я не считаю, что в этом был какой-то национальный подтекст или культурная черта. Культурное дивёрсити в Нидерландах, морской державе, имеет вековую историю.

Похожая проблема была и у моего босса-нидерландца, который пришёл в компанию на два года раньше меня. Так как он был начальником, его никто, естественно, не буллил. Система сопротивлялась иначе: сотрудники нового босса просто саботировали. 

Я ушёл, получив бонус, в оговоренный срок. Зачем-то мне даже повысили зп в последние три месяца. Историю, каково это искать работу в кризис и как правильно объяснить причину своего ухода на собеседованиях, я оставлю для другого раза.