Белорусское ООО «СЕТС китайская электротехника» — дочерняя компания корпорации CETC (China Electronic Technology Group Corporation). Точнее одного из 47-и научно-исследовательских институтов корпорации, а именно № 38, который в XX веке специализировался на радарах и антеннах, а сейчас — на умных устройствах, программных и аппаратно-программных системах.
В 2017 году корпорация стала резидентом парка «Великий камень» и открыла офис в Беларуси. Сначала — на территории парка под Смолевичами, потом — ещё один, в минском Horizont Innovation Center. Сейчас в компании около 50 сотрудников, почти все они белорусы. Директор, мистер Сунь, — из Китая.
Пьём китайский чай и обсуждаем с сотрудниками проекты, руководство, разницу менталитетов и значение иероглифов.
Основные направления и технологии белорусской «дочки» CETC:
- Computer Vision
- Artificial Intelligence
- Machine/Deep Learning
- Big Data
- Prognostics and Health Management, Predictive Maintenance, Digital Twins
- Industry 4.0
- Smart Cameras and Devices
- Geo Information Systems
- Virtual Reality
- Desktop and RTOS software development
«Мы не аутсорс и не продукт»
СТО компании Николай Арапов работает в ООО «СЕТС китайская электротехника» с середины прошлого года.
— Мы — первая компания в Беларуси и СНГ, которую СЕТС основала как бизнес. До этого такие коммерческие компании были только в Китае. Почему CETC выбрала Беларусь? Первая причина — хорошие отношения между лидерами стран. Вторая — возрождение Великого Шелкового пути, на котором стоит Беларусь. Третья — парк «Великий камень». И наконец ещё одна важная причина — наши мозги. Они верят, что компания, основанная в Беларуси, может генерировать отличные идеи, реализовывать их и в итоге приносить прибыль.
В компании три технических отдела.
- Отдел разработки платформ. Там идёт работа над платформой для визуальной разработки, деплоя, мониторинга информационных систем, задача которой — дать возможность пользователю, не программисту, создавать систему из готовых компонентов. Платформа предназначена для автоматизированных производств, систем умного города и прочих распределённых систем. Этот проект выполняется по заданию китайской стороны, он считается важным на уровне провинции Аньхой, где проживает около 60 млн человек. Другой проект этого отдела — в сфере геоинформационных систем (ГИС). Мы разрабатываем фреймворк, набор библиотек, который позволяет быстро создавать программы, связанные с ГИС, и несколько программ на базе этого фреймворка.
- Отдел компьютерного зрения. Его главный проект посвящён технологии построения 3D моделей по 2D изображениям, то есть разработке алгоритмов в области пассивной фотограмметрии для ближних и средних дистанций. В данном случае мы разрабатываем не продукт, а технологию, которую можно будет применять для работы в карьерах, для оцифровки помещений, для определения изменения положений объектов в пространстве и т. д. Для этого проекта мы не используем готовые библиотеки, все алгоритмы разрабатываем с нуля. Другое направление — виртуальная реальность. Один из проектов касается управления собственным спутником компании СЕТС с помощью «цифрового двойника». В спутнике — серверная стойка с модулями, каждый модуль имеет индикаторы. Оператор надевает шлем виртуальной реальности и оказывается «внутри» спутника: там он с помощью контроллера управляет этими модулями.
- Отдел больших данных и индустрии 4.0. Индустрия 4.0 — это максимально автоматизированное производство с предсказанием неполадок на основе моделей, показаний датчиков и исторических данных. В этой сфере у нас большой проект по теме Prognostics and Health Management — мониторинг здоровья оборудования и прогнозирование неполадок. Делаем его с нуля. Сначала исследовали эту область, а сейчас создаём систему, которая моделирует работу станции контроля спутника.
Николай, «СЕТС китайская электротехника» — это классическая ИТ-компания?
Только в том смысле, что у нас работают программисты. В плане бизнеса мы отличаемся: мы и не аутсорсинговая, и не продуктовая компания. Не аутсорсинговая, так как не зависим от ежемесячных поступлений от клиентов. Не продуктовая, так как не зависим от успеха нашего продукта на рынке, от инвестиций, которые привязаны к достижениям. Это развязывает нам руки: мы можем как работать по аутсорс-заказам с любой страной мира (чего не могут позволить себе китайские госкомпании), так и делать свои продукты. Например, платформы — это заказ материнской компании. А вот технологии построения 3D моделей — это наш собственный проект, права на него — у белорусской компании.
Откуда идёт финансировании ваших собственных проектов?
Из материнской компании. У белорусского юрлица есть уставный фонд, и он немаленький, это было условием вступления в «Великий камень» (первые резиденты Парка должны были инвестировать в белорусские «дочки» не менее 5 млн долларов, потом нижний порог сократили до 500 тысяч долларов, но CETC вошла ещё по высоким критериям. — Прим. dev.by).
Таким образом, часть нашей деятельности — экспорт услуг в Китай, другая часть — разработка своих технологий и продуктов, на которую мы тратим уставный фонд.
К тому же мы общаемся с другими компаниями, не связанными с ИТ, которые не готовы платить сотню тысяч долларов за разработку, но заинтересованы в покупке определённого количества экземпляров конкретного изделия — программно-аппаратного комплекса. Такие проекты мы также рассматриваем: мы можем рискнуть суммой на разработку, даже если у нас купят не тысячу, а 10 изделий. Это может быть выгодно. Уже есть намётки таких проектов на белорусском рынке, в том числе в автомобилестроении.
Какие у компании налоговые льготы?
Те же, что и в ПВТ: ставка подоходного налога — 9%, отчисления в ФСЗН — со средней зарплаты по стране и т. д. Кроме того, мы не платим налог на прибыль. Зато входной билет, в отличие от ПВТ, стоит денег.
Как китайская корпорация изначально искала в Беларуси людей?
Я работаю в компании не с момента открытия, но, насколько мне известно, искали собственными силами. Просто публиковались вакансии — не было чего-то специфического, работы с кадровыми агентствами. Изначально были люди, которые организовали компанию, запускали процессы. Наш директор — сам программист и менеджер проектов в прошлом, первых технических специалистов он находил лично. Сейчас мистер Сунь проводит в Минске меньше времени, по большей части он — в Китае.
«Мы не в Китае, поэтому мы так не делаем»
Как вы отважились на должность СТО в китайской компании? Отношение к китайской культуре в нашей стране настороженное.
Конечно, настороженное, ведь наши культуры — очень разные. И лично мне было очень интересно поработать в новой среде, ведь раньше я общался только с европейцами и американцами.
На каком языке вы общаетесь с китайскими сотрудниками?
На английском.
И как китайский английский?
Как и у европейцев: у кого-то прекрасный, у кого-то так себе. У нашего директора английский достаточный. Также у нас работает программист-китаец, который учился в минском вузе и тут закрепился, и две китайские переводчицы, они говорят по-русски.
Мы наслышаны о строгой иерархии в Китае: я — начальник, ты — дурак.
Ну, это, скорее, русская поговорка. Я читаю литературу о Китае, пытаюсь понять их культуру. Китай — страна с пятитысячелетней непрерывной историей, он не был частью другого государства, поэтому китайцы во многом ориентируются на своё прошлое. Да, у них — строгая иерархия: есть лидер, и все должны его слушаться.
Даже если лидер, по мнению большинства, делает ошибку, то все должны сделать эту ошибку вместе с ним.
Но в белорусских ИТ-реалиях это же какой-то абсурд и кромешный ад.
Конечно, поэтому мы и не делаем, как в Китае. Мы так и говорим: мы не в Китае, мы так не делаем.
Кому вы это говорите?
Директору. На самом деле, он — очень открытый и простой в общении человек. Любой сотрудник может в любой момент подойти к нему с любым вопросом или высказать своё мнение. Директор понимает, что мы не в Китае, что надо учитывать наши реалии и традиции.
Неужели не было никаких конфликтов на этой почве?
Какая компания без конфликтов? Везде, где есть два человека, возникают какие-то споры. Но чего-то серьёзного не бывает, все вопросы решаются в рабочем порядке. Директор мне говорит: ты местный, сделай как лучше.
Вы можете в 11 вечера позвонить директору или написать в Telegram?
Могу в любое время, только мы используем не Telegram, а WeChat. Между собой мы общаемся в Telegram, а для общения с шефом используем WeChat, это самый популярный мессенджер в Китае. Любопытно, что китайцы предпочитают чат электронной почте. В отличие от европейцев и американцев, которые для профессионального общения предпочитают е-мэйл.
А были ситуации, когда директор ждал подчинения?
Что-то такое было, но это не исходит в приказном порядке. Просто ему искренне нравится, когда его мнению следуют. Мы это делаем, если согласны. А если не согласны, то объясняем, почему это не сработает.
Вы уже знаете, чем отличается китайский разработчик от белорусского?
Директор нам рассказывает, как в Китае, а мы рассказываем, как здесь.
В Китае каждый должен уметь делать всё. Программист не только пишет код, но также делает дизайн и работу бизнес-аналитика.
Если китайскому программисту дашь задание сделать дизайн, он не скажет: отдайте это дизайнеру, он будет делать так, как может.
Конечно, при отсутствии специализации что-то может получаться хорошо, а что-то нет. Поэтому мы так не работаем. У нас традиционное разделение: программист программирует, PM занимается менеджментом проекта, дизайнер — дизайном. В Китае это не так. Возможно, у наших китайских товарищей на осознание этого отличия ушло какое-то время.
«Составление документации может занимать половину от времени разработки»
Технические вопросы полностью на вас?
Почти. Как мы помогаем директору в общих вопросах, так и он помогает нам в технических. Также он является источником требований к некоторым проектам.
Как проходят собеседования, кто — вы или директор — принимает окончательное решение о найме? Как часто случаются разногласия на этой почве?
Если два человека всегда имеют одинаковые мнения, то один из них просто не нужен. Конечно, разногласия случаются, но я бы не сказал, что часто. Право на последнее слово имеет директор (на то он и директор), а все остальные имеют право отстаивать своё мнение. И это мнение выслушивается, причём сколько угодно раз и в любое время.
Ваша компания — аджайл?
В зависимости от проекта. Если это проект по заданию китайской стороны, над ним мы, скорее, работаем по «вотерфол». Если это разработка своей технологии, то работаем итерациями: сначала делаем высокоуровневое планирование, потом — низкоуровневое, на две недели вперёд. По сути, это аджайл.
Вашим разработчики приходится напрямую общаться с китайской стороной?
На большинстве проектов они общаются только между собой. Требования исходят от китайской стороны, но в Китае над этими проектами не работают другие разработчики, там нет никаких Product Owners. По некоторым проектам мы общаемся с китайцами как с заказчиками.
Как проходит приём заказов?
Мы заключаем контракт на разработку системы, функции которой описаны в приложении. Определены этапы работы. Первый — составление документов, на это выделяется два месяца. В документации описаны все детали проекта — архитектура, взаимодействие модулей — там полная конкретика. Эти детали утверждаются китайской стороной, причём при личном визите в Минск. Собственно разработка по такого рода проектам может занимать всего в два раза больше времени, чем составление документации.
То есть документация занимает очень много времени. Это не бесит?
Если человек выбрал работу бизнес-аналитика, значит, ему нравится собирать требования, писать SRS. Если он выбрал работу архитектора, значит, ему нравится заниматься архитектурой систем.
«Слепо подчиняться лидеру — это явная ошибка, лучше лидера предостерегать»
Переработки часто бывают?
Как правило, не бывает.
Китайцы же приходят на работу на час раньше и уходят на три часа позже.
Кто вам об этом сказал?
Так пишут. И ещё про то, что раньше босса уйти нельзя.
Потому что в Китае фиксированная часть зарплаты небольшая, остальное — бонусы. Они назначаются за хорошо и в срок сделанную работу. Поэтому если люди не успевают её сделать или кто-то их вынудил подписаться на нереальные сроки, то они работают сверхурочно, так как хотят получить бонусы. Но никто не может их заставить. Китайское трудовое законодательство очень похоже на наше. В нашей компании основную часть зарплаты составляет оклад, хотя есть и бонусы.
А правило не уходить раньше босса?
Такого у нас точно нет. Рабочий день — с 9 до 18. Директор приходит без десяти, я — чуть раньше, так как отвожу детей в школу. В шесть уходит директор, тогда же уходит и большинство. Может, пара человек и остается, если хотят что-то доделать.
Средняя зарплата какая?
Исходя из минских реалий, примерно соответствуют статистике dev.by. Плюс есть годовая премия директора в размере двух месячных окладов. Все, кто хорошо работал, её получили. Чтобы её не получить, надо сделать что-то из ряда вон.
Как проявляется контроль со стороны владельцев? СЕТС — государственная корпорация. Вы чувствуете давление со стороны китайского государства?
Нет. Месяц назад к нам приезжал техдиректор 38-го института: он посмотрел, что мы делаем, и дал советы. В начале июня к нам приезжает директор института. Мы занимаемся организацией встреч с Академией наук и вузами (у нас подписан договор на распределение специалистов, меморандум о сотрудничестве с некоторыми институтами НАН), прорабатываем тематику конкретных проектов. Господа из Китая хотят общаться с институтами НАН и университетами, возможно, создать лабораторию для подготовки молодых специалистов. Так вот, вопросы об открытии лаборатории и её финансирование (мы не хотим на это тратить деньги) решаются на уровне материнской компании. А вести оперативную деятельность по управлению лабораторией будем мы.
Никаких проверок?
У нас есть ежегодный финансовый аудит: приезжает аудитор и проверяет.
Резюмируйте свои впечатления от почти годового опыта работы с китайцами.
Нет ничего абсолютного, во всём есть плюсы и минусы для дела. В нашей культуре принята узкая специализация, у китайцев — широкая. Для работы, где не требуется очень высокое качество, это хорошо, в других случаях это плохо. Моя цель — брать лучшее для дела из обеих культур. В техническом плане лучше разделять работу по узким специалистам, чем давать кучу работы одному человеку. Слепо подчиняться лидеру — это явная ошибка, лучше лидера предостерегать.
Вы сейчас говорите о преимуществах нашей культуры. А что переняли из китайской?
В нашей компании внедрена реальная, чёткая, иерархическая структура: есть отделы, в каждом есть руководитель, заместитель. Эта структура должна работать и при 500 человек, думаю, она поможет нам при росте.
Кроме этого, мы переняли из материнской компании систему оценки работы сотрудников по итогам месяца. Меня оценивает директор, я — руководителей отделов, они — своих сотрудников. «A» ставят, если ты совершил что-то героическое, «B» — если поработал хорошо, «C» — если плохо, «D» — если сделал что-то ужасное. 95% сотрудников получают «B». Оценка влияет на зарплату, но несущественно. «В» — значит, сотрудник получает 100% оклада, «A» немного увеличивает оклад, «C» немного уменьшает. При оценке «D» сотрудник получает только 60% плавающей части, но сама эта плавающая часть очень маленькая. То есть оценка, скорее, психологический фактор, но эта система прописана в положении о зарплате.
Даже сработав на «D», человек получит почти всю зарплату?
Да. Но это повлияет на годовую оценку и на то, продлит ли компания контракт.
У нас «D» ещё никто не получал, «С» было пару раз, обычно все получают «B», иногда кто-то получает «А» — за сверхдостижения.
Вы какую оценку получили за предыдущий месяц?
«В».
В перерыве между интервью dev.by пил крепкий зелёный чай из микроскопических чашек и разглядывал иероглифы на стене переговорки. Белорусские сотрудники оказались без должной языковой подготовки и объяснить значение символа не смогли. На выручку пришла помощница директора Панбо:
— Это значит праздник весны.
— А, точно, он же у нас с февраля висит, когда мы китайский Новый год отмечали, — вспомнили белорусы и принялись ностальгировать по пельменям и китайской водке. Хотя водка ещё осталась («мы ею клавиатуру протираем»).
Праздник весны (справа на стене)
— А знаете, каким иероглифом у них слово «хорошо» обозначается? — вошли сотрудники в лингвистический раж. — Женщина и ребенок. Есть ещё вариант — женщина и мужчина, правда китайцы сами спорят об этом.
— Глаз и рука значит смотреть. Это — человек. А может, это что-то другое. Всего у китайцев 214 графем, графема состоит из 24 штрихов. Достаточно выучить 214 графем, чтобы понимать…
Понимать или фантазировать?
— У китайцев 80 тысяч иероглифов, только самые образованные знают все. Обычные люди оперируют 5-10 тысячами.
«На самом деле, языковой барьер нас держит особняком»
Виталий Безуглый, тимлид команды 3D vision. Егор Токарский, возглавляет VR-отдел. Допросили их о работе в китайской компании с пристрастием.
Виталий, Егор, у вас опыт работы в белорусских, российских и западных компаниях. И вот вы пришли в китайскую…
Егор. Я большой разницы не заметил, потому что все ребята, с которыми я непосредственно взаимодействую (3D-моделеры, программисты) — белорусы. Так что никаких проблем с коммуникацией нет. С нашими китайскими коллегами тоже проблем нет, они ведут себя достаточно дружелюбно.
Некоторым может показаться, что наши китайские друзья не особо контактируют. Но, на самом деле, у нас достаточно хорошее общение — в основном на английском.
Хорошо понимаете китайский английский?
Есть сложности, но для решения рабочих вопросов — достаточно.
Виталий. Китайский английский называют «чинглиш». Он своеобразный, к нему надо привыкнуть. И через некоторое время начинаешь говорить на нём свободно.
Китайцев считают довольно закрытыми людьми, которые держатся обособленно.
Егор. Есть такое. Но это легко объяснить. Директор, если и знает русский, то довольно плохо. Ему приятнее общаться с теми, кто его хорошо понимает.
Виталий. На самом деле, языковой барьер нас держит особняком. У кого-то из ребят хороший английский, например, у Пина, который учился в Финляндии. У него ещё и жена белоруска. Пин общается с нашими ребятами в курилке, на обеде. Но с большинством у нас языковой барьер, и это — главная проблема. С техническими вещами всё просто: айтишный язык очень простой. А вот организационные моменты иногда трудно объяснить: почему мы такое решение принимаем, почему так хотим организоваться.
У вас же есть переводчики с китайского на русский.
Вот это наша боль. Иногда они переводят с китайского на неизвестный нам язык.
А ментальное недопонимание случается?
Егор. За всех не буду отвечать. Улыбаются. Хочется, конечно, получать похвалы. Когда говорят «very good» — это довольно приятно.
Very good действительно значит very good или что-то другое?
Вот этого я не знаю, но в любом случае для белоруса улыбка в разговоре — это хорошо. Если что-то спрашивают и улыбаются, значит всё хорошо.
То есть ситуации, в которой оказывалось, что это не совсем good, не было?
Бывали ситуации, когда задача менялась и требовалось что-то переделать. Плюс нашей работы в том, что компьютерное зрение — это красиво и интересно, поэтому у нас не бывает стычек. Результат работы виден сразу, наверное, поэтому у нас и не бывает ситуаций, когда бы босс злился, а не улыбался.
«Сначала мы слышим: yes, you can, а потом not enough»
Как вообще происходит взаимодействие с китайским начальством?
Егор. Директор обычно подходит и спрашивает на английском, какой прогресс в работе, можно ли посмотреть что-то.
Напрягаетесь в этот момент?
Егор. Было бы странно ответить, что я довольный в этот момент. Даже не знаю, что сказать.
Виталий. Я скажу. Я как тимлид замечаю проблемы в общении и вижу свою роль в том, чтобы через себя пропускать требования вышестоящего руководства, ограждая людей. Чтобы они не демотивировались. Наши ментальности сильно отличаются. Азия — это дисциплина, порядок, беспрекословное выполнение указов начальника. Мы — другие. Европейцы отличаются от азиатов (а мы — европейцы) тем, что мы заточены на результат любыми средствами. Как ты его добился — неважно. Китайцам важен процесс. Тут тебя скорее спросят не что ты сделал, а как ты делал. Считается, что если процесс был изначально правильным, то и результат автоматически будет хорошим. Поэтому нам, европейцам, трудно перестроиться.
Что же, можно стараться-стараться, не показать результата и быть молодцом?
Нет, мы регулярно слышим другую фразу, которая уже ходит у нас в качестве шутки: not enough — недостаточно.
Это то, что говорит китайский босс?
Да. Мы всегда в состоянии not enough.
Егор. А ещё, когда он подходит к нам, то постоянно говорит: yes, you can.
Виталий. Да, сначала I hope you can, а потом not enough.
И что, часто заставляют переделывать?
Виталий. Переделывать? Мы не переделываем. Дело в том, что я на слова не ориентируюсь. Я обложился документами, планами, стратегией. У меня есть хорошо написанные документы — план, цели, техзадание — и я по ним работаю.
Что на это говорит босс?
Окей.
Как вы обращаетесь к боссу?
Скорее ждем, пока он сам к нам обратится.
Получается, вы к нему никак не обращаетесь?
Виталий. Когда я подхожу, то сразу очевидно, что я по какому-то вопросу, и он не ждёт, пока к нему обратятся, а сразу спрашивает: «Что случилось?», и начинаем обсуждать.
А тон вы как-то меняете?
Я не слышал, чтобы у нас кто-то изменял интонацию. Такого нет. Обычно общаемся.
А как же иерархия?
Вот это им и тяжело понять, видимо. У восточных людей — дисциплина, почитание начальника. А у нас демократия.
За руку здоровается с вами директор?
Егор. Да. По идее, должна быть субординация: надо ждать, когда он сам руку подаст. Но я с ним обычно по-свойски. Ещё он может подойти, по плечу похлопать.
Виталий. А вот это зря. Этого я не люблю уже.
То есть вас по плечу хлопали, и вам не понравилось?
Виталий. Когда начальник меня хлопает по плечу — это демонстрация того, что он меня может похлопать, а я его нет. Я уже не молодой человек, я всю эту психологию знаю. Поэтому мне это не нравится. Больше не хлопает.
Получается, вашего начальника никто по китайским правилам не почитает?
Виталий. Нет, у нас все почитают друг друга, но это визуально незаметно.
Нет такого, как на Востоке, где принято сгибаться при приветствии. Мы так не делаем, но китайские коллеги, которые с нами работают, выполняют этот ритуал, общаясь между собой.
Наш менталитет позволяет сказать директору: «Иван Петрович, будете проходить мимо Коли, передайте документик». А на Востоке — нет. У меня товарищ работал в японской компании. И однажды он проходящего мимо сотрудника попросил отнести в соседний офис документы. А тот обиделся: «Как? Я же программист. У нас есть специальный курьер, пусть он относит». Был скандал, моего товарища вызывали к руководству.
Мы подобное отношение не восприняли и не воспримем. Поэтому по типу отношений в коллективе мы — белорусская компания. Ну, а проекты выполняем китайские.
«Я бы задумался о своей оценке, если бы она влияла на зарплату»
Вам каждый месяц выставляют оценки: от «А» до «D».
Егор. Я не интересуюсь этим. Я знаю, что бонусы есть — и всё.
Виталий. Я бы, наверное, задумался, какая у меня оценка, если бы увидел в расчётном листке не те цифры, которые бы меня обрадовали. Пока такого не было.
Но своим подчинённым вы каждый месяц выставляете оценки?
Виталий. Я стараюсь заниматься только техническими вопросами. У меня есть PM, который всё эти отчёты готовит, я ему помогаю, и у нас всё хорошо получается. Основа любого процесса — правильно оформленные документы: планы, техзадание. Я — старый бюрократ.
ИТ и бюрократия — это две большие разницы.
Это только для молодежи. Я прекрасно понимаю, что устное слово стоит в 100 раз меньше написанного, поэтому любое своё решение я записываю. У меня в столе лежит стопка бумаги, и я знаю, что, если дойдёт до каких-то разбирательств, бумажка, даже неподписанная, будет весить во много раз больше любого слова.
Вы рассуждаете, как «китайский бюрократ».
Неправда. У нас при этом очень гибкий процесс, всё весело и интерактивно. Я как раз от таких скучных вещей, как бюрократия, отгораживаю свою команду. Им остаётся творческий, креативный, весёлый процесс.
В силу своего возраста я руководствуюсь ещё одним правилом, которому обучил всех своих. В инженерной культуре очень важно вовремя сказать «нет». Особенно начальнику, если он говорит что-то не то. Вчера у нас был большой разговор с Сунем, и мы отстояли свою позицию.
Егор. У меня однажды тоже такое было, даже не думал, что до этого дойдёт. В одну сцену в VR требовалось добавить много всего графического. Технически это было бы не очень хорошо, так как значительно бы её нагрузило. Я сказал директору, что не буду этого делать. Он с улыбкой воспринял, спрашивал: «Почему? Надо попробовать». Я начал объяснять про VPS, и в целом нормально прошло.
Правда, говорят, что китайцы никогда не покажут свою обиду либо разочарование. Я за это переживаю.
Виталий: А я вчера добился в разговоре с директором фразы: You make me sick.
Звучит практически по-американски.
Виталий: Это да. На жаргонном английском это звучит ещё крепче, чем просто «ты делаешь меня больным». Но ничего: поулыбались друг другу и продолжили общаться.
На самом деле, Сунь в прошлом неплохой инженер, у него хорошая математическая подготовка. Однажды он меня удивил. В нашем проекте — очень много математики, как-то мы с ним четыре часа проговорили на эту тему, и я понял, что человек сходу ориентируется в сложных вопросах.
Если выбирать между западной компанией и восточной, какую выберете?
Виталий. Я работал с американцами, голландцами и знаю: нигде тебе не будет хорошо, если ты не готов к общению с людьми другой ментальности. Везде надо учитывать национальный характер. В американской компании вас замучают лекциями о харассменте, вы будете подписывать кучу бумажек, учить этику поведения. Голландцы — весьма жёсткие ребята, они могут и наорать, и ключами зашвырнуть в человека. Кажется, то, чего они не могут себе позволить там, они позволяют себе здесь. У нас в компании такого точно нет.
То есть всё у вас хорошо.
Нет, не всё. Не всё идёт быстро и гладко, не все процессы налажены. Но мне нравится эта ситуация тем, что все процессы мы выстраиваем сами под себя. Мы сами себе создаем среду и со стороны китайцев особого сопротивления не встречаем.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.