«Большие цифры людей пугают». Топы Exadel о сорвавшейся сделке с EPAM и о том, что дальше

В канун нового года CEO Exadel Фима Кац объявил своим сотрудникам: сделка с EPAM не состоится. Вице-президент компании Григорий Кацман и директор минского офиса Владимир Черницкий в разговоре с dev.by пояснили, что мнение сотрудников (хоть их и не опрашивали напрямую) оказалось весомым для руководства компании. 

«Мы услышали ваш месседж, — говорилось в новогоднем послании. — Многие из вас хотели бы расти со своей компанией — и готовы взять на себя больше ответственности, чтобы вырос и Exadel».

dev.by пообщался с топ-менеджерами Exadel и узнал, как проходили переговоры и что дальше будет с компанией.

Сотрудник компании рассказал нам на условиях анонимности, что сделку будто бы сорвала демократия: вы опросили команду, и многие высказались против…

Григорий: Неправда! Мы не опрашивали, и совершенно сознательно не проводили никаких голосований, потому что знаем, к чему они приводят.

В нашем коллективе многие не работали в EPAM. Но кого они будут слушать — тех, кто работал. А у них свои, «плохие» истории, раз люди ушли. Как и у тех, кто ушёл в EPAM из Exadel. Зайдите к ним — соберите 15 человек, которые раньше работали у нас, и вероятно, получите негатив. 

Фима (Фима Кац, CEO Exadel — прим. dev.by) присутствовал на встрече 20 сотрудников с руководством EPAM и внимательно слушал. Официальная версия, которую он выразил в своём письме к коллективу: Exadel отказался от предложения EPAM, потому что «мы услышали ваш месседж». Многие из вас хотели бы расти со своей компанией — и готовы взять на себя больше ответственности, чтобы вырос и Exadel.  

Но я не могу вам сказать, решили это мы, или же так решил EPAM. Мы были на той стадии, когда можно было остановить процесс с любой стороны. 

Но сотрудники Exadel высказывали недовольство?

Владимир: Скорее, беспокойство. Когда поползли слухи о продаже компании, каждый стал рассуждать: «А что со мной будет?», — ведь многие уже чего-то достигли — наработали здесь базу, авторитет. А в новой компании придётся всё начинать сначала.

Но что ещё важнее: в это время люди поняли, что их связывает дружба, что между ними есть взаимопонимание, есть команда, поддержка. Ты не особо об этом задумываешься, но когда встаёт вопрос: что делать — оставаться или другую работу искать, вдруг понимаешь (что произошло и с нами), что у тебя прекрасный коллектив. Бывает, я спрашиваю у кого-то из сотрудников, почему он ушёл с предыдущего места работы. «Поругались с завотделом, — отвечает — Он грубый». А у нас скандалов не бывает.

Во многом это заслуга и руководства Exadel: готовы в любой момент помочь, принять участие. Вице-президент из Америки летит — всегда везёт полные чемоданы…

Подарков?

Владимир: И подарков, и заказов — лекарства там, да всё, что угодно. И ему не лень, не тяжело!..  

Понимаете, когда ты здоров, мама-папа живы, ты не осознаёшь этого, но потеряв, понимаешь, что счастье — это когда в семье всё благополучно, и вы просто вместе смотрите телевизор. Так и мы поняли, что уважаем друг друга, что мы — хороший коллектив, мы Exadel. Вот и всё.

Григорий: Согласен! 

EPAM — отличная компания, но большие цифры людей пугают. Это как если вы работаете в НИИ, и нужно перейти на завод, и говорят, что там работает 15 тысяч человек. И кажется, да какая разница, сколько — вы же будете в своём бюро. И тем не менее… 

Люди не считают, что в EPAM плохо, просто им здесь очень комфортно.

Хотя лично я — а я работаю в Exadel 21 год — был удивлён. Я всегда считал, если сказать сотрудникам: «Люди, мы пойдём в EPAM» — они закричат «Ура! Мы доросли». А они — нет.

Можно ли назвать предложение EPAM щедрым?

Григорий: Предложение было хорошим, рыночным. Оно не было единственным — у нас их было несколько, — но очень достойным. 

Какие ещё предложения получал Exadel, и почему отказался?

Григорий: Их было несколько. Но я не в курсе подробностей.

Почему мы рассматривали предложение от EPAM — потому что (это моё мнение) мы похожи: обе компании выросли из Минска, работают в одной области. Даже наши сотрудники говорили, если с кем-то и объединяться, то, наверное, EPAM — лучший вариант.

Говорят, компания EPAM жёсткая в переговорах…

Григорий: Я был на первом этапе: от нас было 4 человека, и столько же из EPAM — и никакой жёсткости не видел. Потом была презентация, которую проводил Аркадий Добкин для 20 наших сотрудников. И она тоже была на 5 с плюсом.

Презентация для топ-менеджеров?

Григорий: Нет, не топ-менеджеров, а ключевых наших людей — это разные вещи. 

И её делал лично Аркадий Добкин?

Григорий: Да, он рассказал историю EPAM, продемонстрировал, как они растут — EPAM за 3 года удваивается, и так уже 9 лет подряд.

В чём был интерес EPAM? Есть мнение, что это быстрый количественный рывок — сразу нанять много белорусских разработчиков.

Григорий: За последние несколько лет EPAM приобрёл несколько компаний. Такая большая компания уже не может органически вырасти в разы — просто наймом людей этого не достичь. Они идут по другому пути.

Но говорили, что наша транзакция была одной из крупнейших за историю их компании.

Опишите Exadel в цифрах. Верны ли общедоступные данные о выручке в 5,4 миллиона долларов в год?

Григорий: Я не могу озвучивать выручку, потому что Exadel — не публичная компания. У EPAM выручка 2 с чем-то миллиарда и 35,5 тысяч сотрудников, у нас по всему миру работает более 1100 человек. Ну, а дальше считайте…

В тот момент, когда обсуждались условия сделки, изучали ли вы, какие другие компании с белорусскими корнями сливались с EPAM?

Григорий: Я в этой сделке участвовал косвенно и узнал о ней незадолго до переговоров. Наверняка, что-то изучали.

Какова была лично ваша первая реакция, когда вы узнали о предложении?

Григорий: Я считал, что транзакция пройдёт. И моей задачей было сделать всё, чтобы сделка состоялась. 

Я даже проехался по Украине, поговорил с людьми — и не то, чтобы их убеждал, мой питч был простым: поскольку ничего ещё не произошло, я прошу вас, ребята, — ведите себя спокойно, не дёргайтесь, нет причин заводиться. Вы же знаете, как бывает: один крикнет, а остальные — «Да, побежали!» Моя цель была остудить всех — cool down.  

А были предпосылки для волнений?

Григорий: Нет, никаких. Более того, по одному из условий сделки первый год мы бы работали без каких-либо изменений. EPAM сказали: мы не будем вмешиваться — только помогать, если вы захотите. 

Поэтому я всем говорил: ребята, даже если это произойдёт, у вас будет целый год. Не понравится, захотите уйти — уйдёте. Вы же программисты. Чего дёргаться?!.

По данным Owler, инвестиции в Exadel составляют 2 миллиона долларов… 

Григорий: Я не понимаю, о чём вы говорите. Насколько я знаю, не было никаких инвестиций! Фима открыл Exadel в Калифорнии в 1998 году — в этой компании работало буквально несколько человек. Какие миллионы? Эта компания выросла органически. 

Не жалеете, что на определённом этапе инвестиции не привлекались? Сейчас Exadel мог бы сам купить, что угодно. 

Григорий: И тогда бы люди говорили, что мы — большие, а они хотят работать в маленькой компании (смеётся).

Хорошо ли, что мы не привлекали инвестиции — лучше поговорить об этом с десижн мейкерами. Если Exadel пойдёт своим путём, вполне возможно, сейчас будут привлекаться какие-то инвестиции для расширения компании. Но я бы, конечно, предпочёл, чтобы об этом рассказывал наш CEO. 

Есть мнение, что в Беларуси конкурировать за разработчиков всё сложнее. Чувствуете ли вы рост напряжённости, и что делаете для того, чтобы удержаться на плаву?

Григорий: На самом деле так не только в Беларуси, а по всему миру. Но, наверное, местный рынок действительно перегрет из-за того, что здесь находится EPAM, в котором только в одном Минске работает 12 тысяч человек.  

Что мы делаем — да всё. Мы устроили у себя, с моей точки зрения, просто рай на Земле. И кстати, EPAM устроил точно такой же рай. У них в офисе массаж делают, то, сё… Хотя я был в Харькове — и узнал, что и у нас, оказывается, делают массаж (смеётся). 

Владимир: У нас есть договор с Национальным художественным музеем — раз в месяц специалисты читают лекции по искусству. Допустим, про Шагала. Поначалу люди вели себя апатично, а сейчас всё больше и больше сотрудников приходит послушать. 

Григорий: Что ещё — условия: мы начинали в 2003 году в подвале завода «Промсвязь», потом сидели в здании завода роботов на Орджоникидзе — это вообще тихий ужас. А сейчас, посмотрите! Остались бы там — к нам бы люди не пошли: сейчас все хотят сидеть в здании B+. 

Владимир: Мы были одними из первых, кто построил по 2 душа на каждом этаже: люди могут помыться. Есть полотенца.

Григорий: 2 раза в год у нас team-ивенты: ребята могут собраться командой — мы это оплачиваем. Сотрудники приносят нам абонементы из спортзалов, мы компенсируем им затраты. 

Владимир: Мы выплачиваем 500 долларов, если у сотрудника или сотрудницы рождается ребёнок. А если оба родителя у нас работают — тысячу получат. 

Григорий: Кстати, вот, о чём говорили сотрудники: в EPAM, мол, «такого нет» — когда женщина уходит в «декрет», если это не мешает проекту и заказчик не против, мы разрешаем ей работать из дому. 

Владимир: И все 100% работают. 

Григорий: У нас гибкий график — мы не смотрим, когда человек пришёл, и когда он ушёл, не подсчитываем, кто сколько часов отработал, и не проверяем, ходил сотрудник в течение рабочего дня на английский или нет. 

Один из последних отзывов на dev.by: «Можно месяц просидеть на бенче, пока тебе подыскивают другой проект. Ну и самое грустное, если проект не находится, то предлагают искать работу самому»…

Григорий: (смеётся) А если человек работает на заводе, сколько он на бенче сидит, когда не точит деталь? 

То есть бенч-ситуация в пределах нормы?

Григорий: В пределах нормы. Бенч нужен: если компания не имеет бенча, она не может существовать. Мы стараемся контролировать, чтобы число сотрудников на бенче было не более 10%, но если бенч меньше 5% — это плохо, потому что мы не сможем делать новые проекты. 

Попав на бенч, сотрудник может сидеть там 3 месяца. Мы платим ему зарплату, и конечно, стараемся найти работу, но если человек несколько раз не проходит интервью на проект, — ну да, тогда мы вынуждены этого человека уволить. И так делает любая компания.

Владимир: Бывает, тестировщики, что ещё не «варились» на проектах, даже уговаривают нас: «Можно я на бенче посижу?» 

Григорий: Мы проводим бесплатные QA-курсы минимум 2 раза в год — для всех, кто проходит интервью. По итогам 10-15 человекам предлагаем работу. А так как это начинающие специалисты, они попадают на бенч. С теми, кто за 3 месяца не сможет попасть на проект к заказчику, расстаёмся. Но такие редкие случаи крайне редки. 

Вы предпочитаете белорусских разработчиков американским — это правда?

Григорий: Правда: если мне сегодня нужно сделать проект, и мне предложат нанять программистов из Штатов или из Беларуси, я возьму из Беларуси. Американцев даже рассматривать не буду.

Почему? Их плохо учат?

Григорий: Нет, отлично. Но дело в том, что человек, который заканчивает в Беларуси университет, имеет уже, как правило, 3 года опыта. А в Америке студенты в свободное время пиццу развозят и траву стригут. Поэтому я лучше возьму человека с синим дипломом, но с опытом, чем с красным — но без такового. У нас работал парень — настоящий бриллиант — хотя учился на одни тройки и всё время досдавал «хвосты». 

Правда ли, что сейчас сложнее искать клиентов? Конкуренция всё жёстче?

Григорий: Конечно, искать проекты непросто. Но раз мы растём, значит находим. Exadel в основном ориентирован на американский рынок: более 90% нашего дохода, а может быть, даже 95% — из США. И это то, мы хотим немножко поменять. А с другой стороны экономика в США сейчас на подъёме уже энное количество лет, а в период президентства Трампа — просто на супер-подъёме.

А некоторые наши собеседники говорят, «не за горами рецессия». 

Григорий: Об этом говорят уже столько лет — но предсказать её не может никто: она может случиться завтра, а может через 10 лет. По моему личному мнению, если Трампа переизберут, ещё 4 года прокрутимся. 

Вы говорили, что EPAM предложил хорошие условия: компания год могла бы работать, как и прежде. Озвучивались ещё какие-то условия вроде этих — например, возможность на время сохранить старое название?..

Григорий: Нет, название должно было поменяться. И в связи с этим возникала проблема, которую мы озвучивали на переговорах: если мы станем EPAM, нам будет тяжело набирать людей — ну потому что и мы EPAM, и они. 

И в чём проблема?

Григорий: Людей, которые бы ушли сразу, нужно было бы заменить, а ещё новых нанять, чтобы выполнить свои KPI. Но кандидаты совсем не обязательно пойдут к нам, а не сразу в EPAM.

И что отвечали в EPAM? 

Аркадий Добкин говорил: «Ребята, мы вам поможем». Я дважды случайно сталкивался с ним в аэропорту, когда летел обратно в США, и он говорил: «Не волнуйтесь — все вопросы, какие есть, будут решены». И я верю, что так бы и было.     

Вы сохранили бы свою локацию?

Григорий: EPAM купил это здание, поэтому, если бы сделка состоялась, мы бы здесь и остались. Но сейчас Exadel переедет в другой офис. 

Не знаете, как отреагировали в EPAM на то, что сделка не состоится?

Григорий: Я даже боюсь спрашивать. Я не чувствую, что это удобно — что-то написать или сказать по этому поводу. 

Смотрите, на это было потрачено много времени и денег. Ведь когда такое происходит, есть процесс, который называется Due Diligence — одна компания, покупая другую, проводит большую проверку. Месяца полтора или 2 этим были заняты все — и здесь, и там. 

Вы отметили, что Exadel будет расти…

Григорий: Насколько я понимаю, принято решение, что компания будет развиваться самостоятельно.   

Exadel не будет развиваться так же, как и раньше, а будет укрупняться. Как именно — решение будет принято в ближайшее время: то ли за счёт открытия новых офисов, то ли мы что-то купим. Мы ведь купили пару компаний в Польше 3 года назад (Akme Software и ReeWise — прим. dev.by). Развитие будет не органическим, а более интенсивным — возможно, мы начнём поиск инвестиций.  

devby 17 лет!

Вспоминаем наш (и ваш) переходный возраст и делимся виш-листом