«У него из руки торчала кость». Чупринский про Окрестина и Жодино

Напомним, Михаил Чупринский был задержан в ночь с 9 на 10 августа в подъезде собственного дома.

Как всё произошло

9 числа я немного погулял по городу, несколько раз с помощью быстрых ног ушёл оттуда, откуда хотелось уйти. И уже был возле дома, стоял у подъезда. Ничто не предвещало. В какой-то момент они выскочили из-за угла. Крались вдоль стены или ещё как-то. Я успел сделать только пару шагов в подъезд, как меня забрали и увезли.

Через 2 дня забрали моего брата, немного в другом месте. Конкретно меня брали довольно профессионально. Били только, когда крутили. Заломали, затащили в микроавтобус, залезли на голову.

Люди были в форме или нет? (вопрос от коллег за кадром)

Да, в форме. Скорее всего это был СОБР, не ОМОН. Но я не очень разбираюсь в сортах. Мне повезло. Меня запоковали не в тот автозак, где можно порезвиться, а в тот, который состоит из узких стаканов (железные, метр на метр), куда запихивают 2-3 человека.

Это тот, который с зеленой кабиной? (вопрос от коллег за кадром)

Не видел, видел только свои шнурки.

Дальше, без РУВД, без ничего, меня завезли сразу на Окрестина. Со мной ехал дядька в автозаке, у него из руки торчала кость, стонал — с подвеской там у них есть нюансы, прямо скажем. Но самое жёсткое было попозже. В какой-то момент в соседнем стакане начали кричать: «Человек не дышит, человек не дышит!»

Окрестина

У людей белые ленты срезали вместе с кожей, если надо — били. Из людей с необычной внешностью просто делали куски мяса. У нас в камере был человек, у которого торчало ребро сломанное. Он весь в крови. Потом пришла тётка-врач — СС, судя по всему. Сказала, что это, судя по всему, травматическая трепанация черепа. И не дала завезти человека в больницу. Брата моего врачи пытались вывезти, пытались вывести кого-то сверх. Но их останавливали, перепроверяли и высаживали тех, кто мог шевелиться.

Этому конкретному дядьке [с трепанацией] дали 12 суток, а не 15, как всем. Видимо, скидка за проломленную голову.

Нас было 47 человек в 5-местной камере. Нас постоянно перемешивали, травили газом (люди начинали жаловаться, что не хватает воздуха, а им в ответ в камеру распыляли газ из баллончика). Несколько раз так делали.

Мне сейчас довольно сложно дышать, кашель постоянный, но альтернатива этому была другая. Когда народ в соседних камерах на третьи сутки начал возмущаться, что трое суток не кормили (это правда), протоколов никаких нет, судов нет, начали это дело раскачивать, мы в нашей камере, наученные, молчали. А людей из соседних камер вывели, очень жестко избили и закинули обратно.

Меня сажали в ночь с 9 на 10. И нам вломили, но, как оказалось, по-божески. Потому что в ночь с 10 на 11 по разрывам гранат мы слышали, что идёт реальная война в городе, и они били людей всю ночь. Я стоял на подоконнике (там чуть-чуть было свежего воздуха) и видел уголок двора и беседку ИВС.

Не знаю, что нужно принимать, но я не верю, что человек не под веществами может всю ночь скакать и бить людей, которые стоят на коленях. Я видел ребят, у которых колени — куски мяса, распухшие. Кто шевельнётся — бьют, кто замёрз — обливают холодной водой. В общем, там пытали и убивали людей.

Жодино

На третьи сутки нас вывезли в Жодино. Везли в стяжках, четыре омоновца, скакали по головам, били людей. Потом включили интернет, уткнулись в свои телефоны и стали все дружно читать телеграм-канал, признанный в Беларуси экстремистским. Говорили все эти фразы: сколько тебе, сука, платят? сколько ты зарабатываешь? тебе что, мало? А в конце спросили: почему вы нас считаете фашистами, мы же такие же, как вы? То есть в голове у них это как-то нормально видится.

В Жодино первую ночь мы ночевали на улице. Но не потому, что там было плохо и плохие люди, там просто тупо некуда было нас сажать. Мы были в прогулочном дворике, играли в пингвинов в Антарктиде: жались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться.

Там мы уже сидели с комфортом: 22 человека в 8-местной камере. Хотя бы было всем место, где сесть. И там отношение было нормальным. Сколько я слышал плохого про Жодино, по сравнению с тем, что было [в Окрестина], Жодино — это прям курорт. У нас был рефлекс: сразу руки за спину, лицо в пол, только бегом. И в какой-то момент конвоир сказал: «Ребята, стоп-стоп, спокойно, просто идём за мной, не надо вот этого всего».

У них не хватало конвоиров — они взяли молодых участковых, которые следили за нами в камерах. Ребята бестолковые с точки зрения конвойной работы: открыли дверь, повернулись, с кем-то разговаривают — режим они соблюдать не умели, но относились нормально. И нас хоть как-то начали кормить. Да, там не хватало посуды, ложек и так далее, ели по очереди, но по сравнению с тем, что было на Окрестина — это всё ерунда.

В какой-то момент у нас была задача открыть окно. Я за свою жизнь делал много инженерных проектов, но то, что  мне удалось сделать там с помощью стелек, контрабандных шнурков, мякиша хлеба и горелой спички — я обязательно повторю и сфотографирую. Потому что этим проектом я горжусь больше всего. Нам надо было открыть окошко, чтоб хоть как-то дышать, и нам это удалось с помощью нехитрых приспособлений, которые можно найти в камере.

Людей, с которых [на Окрестина] срывали одежду, в Жодино одели, дали обувь хоть какую-то. В общем, в Жодино уже можно было сидеть.

Суд

Конкретно мне попалась хотя бы вменяемая судья. Она задавала какие-то вопросы, позволила мне прочитать протокол и вписать что-нибудь. Я вписал, что прошу уведомить мою супругу по телефону. Я пытался отправить на волю минимум с десяток записок: мы писали на туалетной бумаге кровью (резали руки), прокалывали дырочки, чтобы можно было на свет смотреть, в Жодино — писали борщом на туалетной бумаге. Из десятка — дошло две. Одна — позвонили из суда, вторая — позвонили, когда меня уже выпустили (человек вышел раньше и не знал, что я уже вернулся).

Но суд — это всё равно был цирк. Судья задала вопросы и зачитала мне приговор, который я уже видел: 15 суток ареста, исполнение наказания поручить такому-то начальнику.

Других ребят судили совсем по-другому, с особым цинизмом. Там ребята — простые работяги — читали и говорили: «Здесь какая-то херня, вы пишите, что задержали меня на Асаналиева, я даже не знаю, где это, а задержали меня на вокзале. И не в то время, что написано, а четырьмя часами раньше». На что им прилетал ответ: «Вы что, хотите сказать, что сотрудники милиции врут?» Такой разговор.

За попытку вызова адвокатов выводили и объясняли, что так делать не надо. Люди быстро соглашались.

Была отдельная история в Жодино. Пришли и спросили, нужен ли кому-то врач. Все те, кто были на Окрестина, сразу сказали: «Спасибо, не надо». Потому что там, если кто-то просил врача, его выводили, били и спрашивали, болит ли ещё. На Жодино с нами сидела часть людей, которых здесь и судили, и дали им по 4-5-6 суток и ещё, их так не били. И для них врач — это врач. С нами был сиделец, Серёга, он смекнул, что к чему и сказал, что у него живот болит, потому что через «кормушку» рассмотрел, что там не тюремный врач, а приехала скорая. Ему что-то вкололи даже, а кого-то даже попытались вывезти — не знаю, получилось или нет. Но там были уже нормальные ребята.

Я заходил в Окрестина за вещами и знаю, что местные сотрудники сейчас говорят, что они — зайчики и лапочки. Мол били не они, а это ОМОН. Это отчасти правда, но только отчасти. Омоновцы не были надзирателями. Газом нас травили не омоновцы и били людей, чтобы не возникали, тоже не они. Это были сотрудники ЦИПов и всего остального.

Выводы

Не смотря на то, что все мне оказывают тёплый прием, я себя довольно неловко чувствую, потому что я сделал глупость, что попался, а не какую-то героическую историю. Я не ввязался в праведный бой с ОМОН — те, кто это делал до сих пор не выпущены, им там пишут уголовные дела.

Что я увидел: это не та компания, с которой я сидел в 2006 году. Тогда это были конкретные ребята: студенты-оппозиционеры, мужики, но это были те, кого принято называть «сьвядомые». Там не было случайных людей. Сколько я сидел сейчас, там минимум 70% — это работяги: водители, строители, повара, сварщики. Многие просто непричастны: бомжа выгнали с вокзала, он не дошел до своей лавки, его избили и дали политическую статью. Бывший зек вышел летним вечером в воскресенье немножечко поддать с друзьями, его тоже схватили. Много работяг, нормальные мужики, но все, внезапно, против Лукашенко. Только один был у нас человек из анекдота: «ОМОН, не бейте меня, я голосовал за Лукашенко!» И был один тихарь, которого взяли — без документов, пытался им объяснить, но прилетало ему ещё больше.

Основную ошибку они сделали в том, что карт-бланш омоновцам избивать всех, они давали на всех предыдущих выборах, но сейчас они взяли не ванильную оппозицию, а очень много обычных людей. И им этого не простили. А это уже не про политику, не про экономику, а про человеческое достоинство, чувство справедливости. Гораздо более высокие категории, которые задели.

Если кто-то вдруг не знает, когда я зашёл в ИВС искать вещи, в одной из камер на полу увидел Викторию, которая все эти дни эти вещи разбирала. (Виктория — волонтёр, которая сортировала завалы вещей и документов, чтобы отдать людям. Потому что при задержании все вещи просто бросали в угол, не описывали — тысячи рюкзаков, сумок, пакетов, всё перемешано. Два ящика одних только разряженных айфонов стояло, — прим.) Я бы побоялся зайти внутрь после того, что ты слышишь ночью — крики людей, которых там избивают и убивают. Виктория и многие другие женщины не побоялись.

И я искренне считаю, что вся эта история не удалась бы никогда, если бы кандидатом был мужчина. Если бы не подключились женщины на уровне волонтёров, адвокатов и так далее. Я знаю, какое серьёзное волонтерское движение сейчас происходит: есть водители, есть люди, которые доставляют еду и воду, люди, которые убирают мусор, которые помогают юридически, психологи — все координируются и пытаются что-то сделать и помочь. И я чувствую себя самозванцем, потому что реальную работу делают эти люди, а я просто сидел и тупо тратил своё время в камере, вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным. И я вас очень прошу, свои теплые чувства обращайте на тех людей, которые действительно работают, а не машут руками, как я сейчас, и выглядят героями, хотя это не так.

Что со сроком в 15 суток? (Михаилу Чупринскому дали срок — 15 суток ареста, но потом его вроде как «скосили» и отпустили на волю, — прим. ред.).

Юристы объясняли, что такой процедуры [скосить 12 суток] — не существует. Тебя может лично помиловать президент, но это не мой случай. Они оформили это, как заседание некой комиссии из РУВД, которая внимательно рассмотрела моё дело и сделала, по сути, условно-досрочное освобождение. Что не применяется в административных нарушениях, а только в уголовных. И там — только после того, как отсидишь минимум две трети.

Мне дали подписать бумагу, и даже дали её прочитать. Там было написано, что если я в течение года совершу административное правонарушение, которое предусматривает арест, то я поеду досиживать, что не досидел здесь, плюс получу за тот арест, и если это будет повторное по этой статье (митинги и всё такое) то мне — там так было написано — впаяют уголовку.

Не знаю, насколько это законно, но в этой стране правовое поле — переменной ширины, поэтому работает в обе стороны.

В Жодино ситуация была принципиально другая. Жодино — город маленький, и он состоит из БелАЗа, ещё одного завода и тюрьмы. Надзиратели там выходят в очень другую обстановку. В Минске ты растворился — и всё. А там — все друг друга знают, знают, где кто работают. БелАЗ уже бастует. И было видно, что у жодинских — немножечко играло. Это не сильно изменило их отношение, потому что они и так нормально относились. И конкретно к ребятам из Жодино я претензий не имею.

Конечно, я не жалею, что это произошло. Жалею, что попался по глупости и никому не рекомендую так делать. Но человеческое достоинство и чувство справедливости — это важная часть любого человека и меня в частности. И оно того стоило.

Были ли девушки? (вопрос от коллег за кадром)

Это всё было под нашими окнами. И над ними издевались. При приемке заставляли раздеваться и всякие непотребства делали больше унижающего свойства. Потом, когда их перевели в камеры… ну, девчонки боевые. Брали в основном тех, кто цеплялся за своего мужчину, и если не удавалось оттаскивать — забирали. Или конкретно активисток. И они буянили, когда пришли в себя. И их травили — хлорку туда забрасывали. А потом охрана закричала: «Сейчас я вас говном оболью», и потом открыла камеры и что-то туда вылила, не знаю, что. Пока никого не видел из них, но, надеюсь, всех выпустили и все смогут получить нормальную психологическую помощь. Потому что это было ужасно.

Ещё по поводу женщин. Значительная часть людей, которая была на Окрестина, мужиков, говорили, если вкратце: «Ну вот Тихановская, у неё мужа посадили, детей грозились отобрать, она боялась капец, но вышла и сделала. Что, я дома сидеть буду?» И это тоже немаловажная история о роли женщины в том, что происходит. Был бы мужик… Ну не посадил бы он Бабарико. И стали бы Бабарико с Цепкало играть в подпольные игры друг против друга, мерятся, у кого длиннее — все эти мужские дела. И что, работяга с завода пошел бы за Бабарико под ОМОН? Да ни в жизни. Нам стоит равняться на наших женщин и на то, что они делают.

Какая правильная тактика поведения, когда тебя задерживают, когда везут. Что делать и не делать, если вышел вечером за пивом? (вопрос от коллег за кадром)

Если уже берут — не надо выделываться. Засунь своё всё в известное место и делай, что говорят. Если есть на вас опознавательные знаки, выдающие вашу политическую принадлежность — снимайте и выбрасывайте, пока вы в автозаке. Майки переворачивайте, если есть какая-то символика. В тюрьме вам не пригодится. Был парень, у него было написано ММА. И ему: «Чё, боец, иди сюда на!» — и понеслась. Десантников в тельняшках, у которых видны татуировки, били нещадно. Не выделяться — единственная тактика, которая может помочь там.

Встретил нового инвестора в камере? (вопрос от коллег за кадром)

Встретил очень много достойных людей. Я бы в жизни иначе с ними никак не пересёкся — каждый в своем пузыре живет же. И мотивы людей — очень разные. Люди, которые готовы бастовать с зарплатой в 400 рублей — это дорого стоит.

И, несмотря на эйфорию последних дней, я очень пессимистично настроен. Я понимаю, что может случиться, если дадут команду «фас». Я всё ещё считаю, что скорее всего, ничего не изменится. Это агония, безусловно, но она может растянуться на годы. Будьте аккуратнее с эйфорией. То, что министр МВД сказал, что он сдерживает свой личный состав — это правда. А у них руки чешутся.

В общем, ребятки, берегите себя. Посмотрите на меня и так не делайте: бегайте быстрее, смотрите по сторонам чаще, не позволяйте к себе приблизиться сзади, берегитесь автозаков и микроавтобусов, подворотен и так далее. И не делайте глупостей. Всем спасибо.

Михаил Чупринский — совладелец Rozum Robotics. Один из лидеров минского сообщества Hackerspace. Эта команда во время эпидемии COVID-19 запустила производство индивидуальных средств защиты. Минский хакерспейс сделал и передал в больницы 40 тысяч защитных щитков, 1200 масок для заражённых зон («снорков») и больше 6500 защитных комбинезонов. Помощь получили 456 больниц в 142 населенных пунктах.

Публикуем свидетельства целиком, без купюр, со слов переживших.

«10 дней — и всё начнётся». Хакерспейс и реаниматолог зовут помогать врачам

По теме

«10 дней — и всё начнётся». Хакерспейс и реаниматолог зовут помогать врачам

Новый рекламный формат в наших телеграм-каналах.

Купить 500 символов за $150