Очередной герой цикла «Там, где нас нет» за несколько лет из гражданина Беларуси превратился в подданного бельгийского короля Филиппа I. О том, как живётся и работается в одной из самых благополучных стран Европы, Валерий без прикрас рассказал dev.by.
Очередной герой цикла «Там, где нас нет» за несколько лет из гражданина Беларуси превратился в подданного бельгийского короля Филиппа I. О том, как живётся и работается в одной из самых благополучных стран Европы, Валерий без прикрас рассказал dev.by.
Извилистый путь Валеры (он попросил именовать его именно так) в «настоящую» ИT-индустрию начался с ФКСиС БГУИР. Впрочем, уже в первом семестре его настигло «жестокое разочарование», и вскоре Валера покинул стены вуза. Позже были служба в армии, истфак БГУ (который герой, кстати, тоже так и не окончил) и работа обыкновенным сборщиком компьютеров. Спустя какое-то время Валера занялся поддержкой «всего на свете» в конторе, которая продавала компьютерную технику. Позже он стал узкоспециализированным системным администратором в крупной аутсорсинговой компании и продолжил развивать свои навыки.
— Я начал что-то скриптовать, автоматизировать процессы, чтобы уменьшить рутину. Набил руку и понял, что хочу стать программистом, а не оставаться администратором. Всё-таки, каким бы крутым ни был админ, у него есть планка в развитии и зарплате. У программистов же пределы, фактически, неосязаемые, — вспоминает собеседник.
В белорусском аутсорсинге Валеры хватило ненадолго. Скопив пару тысяч долларов, он уволился и на год практически «зашился» дома, осваивая программирование и дискретную математику. В один прекрасный момент деньги закончились, зато Валера почувствовал в себе силу и замахнулся на зарубежье.
— В Беларуси мне работать уже не хотелось, даже в продуктовых конторах. И я начал рассылать резюме по европейским компаниям — куда только было можно. США сознательно не рассматривал, так как изучил законодательство и понял, что рабочую визу мне вряд ли удастся получить. Там работодатели должны чётко объяснять государству, почему нанимают иностранца. Можно, конечно, было поступить в местную магистратуру, но для этого нужно было иметь за плечами хотя бы местный же бакалавриат.
И рассылка принесла плоды. Валера получил ответ из Антверпена — одного из крупнейших бельгийских городов и по совместительству бриллиантовой столицы Европы. Поначалу общение с потенциальным работодателем проходило в письменной форме. Уже на этом этапе герой понял, что ему нужно срочно заняться своим английским:
— Наверное, Google Translate переводит лучше, чем я тогда писал «из головы»! Да, я мог свободно читать тексты, но ведь читать гораздо проще, чем генерировать самому. В переводе одного из моих резюме помог товарищ — изначально там был кошмар… Собеседование по скайпу с той самой бельгийской компанией состоялось через три недели после первого контакта. И это было очень хорошо, ведь они точно послали бы меня, если бы мы поговорили на следующий день. В течение этих недель я спал по 3-4 часа в сутки — в авральном порядке учил язык. Слушал тексты и смотрел кино, чтобы улучшить произношение. В итоге мне сказали, что, конечно, язык у меня плохой, но в техническом плане виден потенциал — мол, ничего не гарантируем, но если есть виза, то приезжай — побеседуем лично и будем решать.
Виза у Валеры как раз была. Время до отъезда он почти полностью посвятил английскому. Старания не прошли зря — после «живого» собеседования Валере назначили испытательный срок в 3 месяца с возможным продлением до полугода и — далее — полноценным job offer в случае успеха. Ему выслали документы, и дело оставалось за малым — получить годовую рабочую визу во французском посольстве (бельгийского в Беларуси нет).
По определённым причинам Валера не озвучивает название компании, в которую попал. Собеседник признаётся лишь, что её головной офис находится на Род-Айленде в США, а отделение в Европе — это «филиал филиала», расположенного в Лондоне. Состав офиса в Антверпене был относительно интернациональным: из 80 человек около 60 — бельгийцы, 5-10 — из соседних стран, а остальные — из дальнего зарубежья, включая нескольких россиян.
Несмотря на то, что фламандцы, местные, общались между собой на своём языке, знание английского было требованием для каждого сотрудника, и вся официальная коммуникация и переписка велись строго на языке Шекспира. На общем уровне им владеет практически каждый местный, и именно поэтому Валера, нынешний гражданин Бельгии, фламандский толком и не учил. Кстати, по его признанию, по-настоящему полноценно он заговорил по-английски лишь через полтора года после переезда.
Подробно рассказывать о процессе получения вида на жительство и гражданства собеседник не видит особого смысла:
— Мне крупно повезло. Я ещё застал времена, когда за 3 года можно было стать гражданином Бельгии. Успел вскочить в уезжающий поезд — законодательство ужесточили буквально через месяц после того, как у меня появился новый паспорт. Вид на жительство же у меня был уже через полгода после переезда. Решать соответствующие вопросы помогал корпоративный юрист.
Первую неделю пребывания в Бельгии Валера жил в гостинице. После этого компания помогла ему снять (но не оплачивать) большую, около 70 «квадратов» мансарду — то была, скорее, даже студия со скошенным потолком. Необходимые мебель и техника в ней были сразу, а бельё и одежду относила в прачечную хозяйка: распаковывай сумки, кидай зубную щетку в ванную и живи. На съём уходило 900 евро в месяц, а ещё 150 евро Валера платил за воду — остальное было включено в аренду.
— Когда я освоился, снял половину двухэтажного дома с отдельным входом, задним двором, гаражом и парком через дорогу в очень хорошем, спокойном районе. Конечно, это стоило уже гораздо больших денег: около 1300 евро за аренду и в районе 600-800 — за «коммуналку». И наконец, после того как я получил вид на жительство, хозяин предложил мне выкупить эти полдома за 135 тысяч евро. Я согласился. Разумеется, пришлось взять кредит. Точную площадь приобретения вспомнить не могу, но однозначно больше 120 «квадратов», т. е. получилось что-то немногим больше тысячи евро за «квадрат», — рассказывает герой.
По словам Валеры, порядка 90% недвижимости в Антверпене — «вторичка», а дома в основном старые. Это можно объяснить тем, что в Бельгии нельзя просто так взять и снести историческую застройку и занять её место каким-нибудь спальным районом а-ля Каменная горка. Практически всё, что можно было застроить, уже застроено, а остальное — это, как правило, земля в частной собственности.
До эмиграции Валера часто бывал в Германии и поэтому в целом представлял, что его ждёт в Бельгии. Какого-то вау-эффекта не случилось, однако несколько моментов для собеседника всё-таки стали сюрпризом. Как ни странно, в основном это относится к еде.
— Поначалу я объедался сырами! Никогда не думал, что их вообще бывает столько и что они могут быть настолько вкусными! То же самое было с винами. Поразил также метод продажи фермерских овощей за городом. Вдоль дорог стоят как бы шкафы, в которых лежат уже расфасованные овощи с ценниками. При этом рядом никого нет. Ты просто берёшь то, что тебе нужно, кладёшь деньги и едешь себе дальше. Всё основано на доверии.
Также Валеру приятно удивило обилие заведений, где можно хорошо позавтракать. В Минске, сетует собеседник, ему этого очень не хватает:
— В Беларуси кабаки в основном рассчитаны на то, чтобы люди забухали вечером — и всё. Мне же иногда хочется в 7 утра выпить чаю, съесть нормальный завтрак, а таких мест на всю столицу, наверное, штук пять.
— Вообще, бельгийская кухня очень похожа на французскую. В ней тоже много морепродуктов. Я лично обожаю морские гребешки! А вот классическое тамошнее блюдо «Рыба и чипсы» меня не очень привлекает. Кстати, если в Беларуси, как и много где ещё, картошка фри жарится на растительном масле, то в Бельгии, на её родине, — на говяжьем жире, — продолжает Валера «вкусную» тему.
Если абстрагироваться от еды, одним из главных достоинств Бельгии Валера считает её расположение. Страна находится в центре Европы, поэтому в ней есть одновременно немного от Германии, Франции и даже Англии. А бельгийцев собеседник называет этакими универсализированными европейцами.
— Честно говоря, в том же Брюсселе и Страсбурге делать особо нечего, но рядом — классные Гент и Брюгге. Ты можешь легко сорваться в Париж, Кёльн или Амстердам. Можно довольно быстро добраться до Лондона через Францию и Ла-Манш. Альпы, Лазурный берег — тоже без проблем. Вся Западная Европа чуть ли не в шаговой доступности. Выехал после работы в пятницу, ночью ты уже на месте, а в воскресенье в обед возвращаешься. Долететь же куда угодно в пределах Европы можно и вовсе максимум за полтора часа. В этом плане Бельгия — прекраснейшая страна! — делится Валера.
Впрочем, без неприятных неожиданностей тоже не обошлось. В первую очередь речь о мигрантах, а если точнее — о марокканцах. По словам белоруса, их в Антверпене очень много —«живут на пособие и разводят криминал»: «В их районах постоянно происходят какие-то мордобои!»
Хотя конфликтов на основе национальности у Валеры не случалось, он утверждает, что все фламандцы — шовинисты:
— Кроме марокканцев, в Антверпене уйма поляков, румын, болгар, и местные их откровенно недолюбливают. Забавно при этом, что если бельгиец слабо представляет, откуда ты приехал, то никакой неприязни испытывать к тебе не будет, просто потому что твоя нация ещё не успела его достать. Тебя воспринимают почти как туриста. А зачем ненавидеть туриста?
Отметим, что интервью состоялось ещё до обострения миграционного кризиса и терактов в Брюсселе. Потому можно предположить, что антимигрантские настроения в Бельгии в последнее время успели усилиться.
Недолюбливают фламандцы и своих франкоязычных сограждан из Валлонии — южной части Бельгии. Причины кроются в первую очередь в различиях в уровне жизни и менталитете. Если северяне в основном консервативные, привыкли много работать и придерживаются, так сказать, сепаратистских взглядов, то валлонцы куда более ленивые (со всеми вытекающими), мигрантов только приветствуют и в сладких снах видят объединение своих земель с Францией.
Характеризуя фламандцев в целом, Валера перечисляет такие эпитеты: экономные, неприметные, не вызывающие — достаточно обычные люди. Они, мол, как белорусы — «простые, средненькие, ничем особо не выделяющиеся»:
— Вот испанца, итальянца или француза ты распознаешь сразу! А фламандцы — это такие «серые мыши».
Как и, пожалуй, в большинстве стран Запада, в Бельгии программист не элитная, а довольно обычная профессия.
По оценке Валеры, зарплата среднестатистического тамошнего айтишника — порядка 40 тысяч евро в год «грязными» и, например, врачи и юристы вполне могут зарабатывать намного больше. При этом, утверждает собеседник, за 30 тысяч евро «нетто» в Бельгии можно получать гораздо больше удовольствия от жизни, чем в Беларуси с максимальной зарплатой сеньора.
Что до соцпакета, то компания Валеры покрывала расходы на лечение, но «всякой шелухи» вроде абонементов в бассейн не было — в Бельгии это считается ненужным:
— Там компании добиваются лояльности в первую очередь зарплатой, и пусть уж сотрудники тратят свои деньги на то, чего им действительно хочется. Допустим, я практически не пью кофе, так почему я должен оплачивать своим трудом офисную кофемашину?!
В компании, где трудился Валера, демократии было довольно много, начиная от рабочего места и заканчивая отпусками. Офис состоял из открытого пространства и отдельных кабинетов, примерно треть из которых чаще всего была свободна. Конкретные места закреплялись лишь за небольшим количеством специалистов, например, за 3D-проектировщиками, которым нужны стационарные компьютеры. Кроме этого, был отведён отдельный этаж для руководства и некоторых «вспомогательных» сотрудников. Большинство персонала же могли свободно перемещаться по офису.
Сотрудники также располагали комнатой отдыха, оборудованием для настольного тенниса и т. д. А вот привычной белорусским айтишникам кухни не было — разве что кофейные автоматы и вендинговые машины.
— На первом этаже нашего здания работало около 7 ресторанов и закусочных. Так что проблем с тем, где бы подкрепиться, не было. К тому же бельгийцев, искушённых в еде людей, сложно заставить питаться «ссобойками».
Рабочий график у большинства сотрудников был достаточно гибким. О стандартных 40 рабочих часах в неделю речи не шло — всё зависело от продуктивности конкретного специалиста.
— Нужно было самому чувствовать, что от тебя зависит, что уже сделано, а что ещё нужно сделать. И пока у начальства к тебе не было никаких претензий, никто вообще не заморачивался по поводу каких-то графиков и сроков. Если ты суперпродуктивный парень, способен за 4 часа сделать то, что у других обычно занимает весь рабочий день, и при этом прилежно заполняешь «шиты», удерживать тебя на работе там никто не станет.
Такая же «ответственная свобода» была и в плане отпусков. Свой набор выходных дней позволялось использовать как угодно — хоть по одному, хоть целиком. Правда, оговаривается Валера, если брать выходной, например, каждую пятницу в течение нескольких месяцев, тебе прозрачно намекнут, что это уже перебор.
Напоследок герой рассказывает и про обратную сторону медали:
— Там классические капиталистические рвачи. Все друг на друга стучат, каждый идёт по гробам. Если промахнёшься, тебя сожрут с кишками. Ещё принято себя хвалить, рассказывать, какой ты молодец. Причина, в общем-то, понятна: повышение просто за стаж там не практикуется, даже в полиции можно сидеть до пенсии на одной и той же должности. Повышения следуют только за достижениями.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.