Следствие из закона технологии Лермана (для решения технологической проблемы «вам всегда будет не хватать либо времени, либо денег») могло бы показаться мрачным и безысходным, если бы в игру не вступали проектные менеджеры. Алексей Минкевич, директор отделения интернет-решений IBA, отмеченный премией Belarusian IT Awards 2013 в номинации «Ambassador of Project Management», рассказал dev.by о хладнокровии опытного руководителя проектов, несостоявшейся карьере в спецслужбах, PMP-сертификате и гонках.
ЭВМ vs ФСБ
— Моя мама была программистом в НИИЭВМ и сейчас работает по специальности, так что можно сказать, что я потомственный программист. Всё, что связано с компьютерами, мне всегда было жутко интересно: поначалу у друзей были «Синклеры», которые грузились с магнитофонной ленты, потом каким-то чудом появились 286-е. Примерно тогда же я пошёл в Дом юного творчества на Макаёнка, в кружок по программированию, отзанимался года три. Преподавателю было с большего всё равно, что мы делаем: кто хотел — учился программировать, остальные играли в игрушки.
Учась в языковой гимназии, физики с математикой я не знал совершенно и взялся за них только в старших классах, зато довольно быстро «прокачался», особенно в физике — решал 4-часовую олимпиаду с 12 задачами за полчаса. Помню, прямо на олимпиаде у меня родилась первая бизнес-идея: пс…, ребята, решаю задачки по доллару за штуку! Нарешал штук 40. Первые деньги, заработанные головой.
А в детстве мечтал стать лётчиком. Мой папа имел отношение к гражданской авиации, строил «Минск-2» и впоследствии был директором наземных служб и капитального строительства этого аэропорта. Когда папа заходил во двор в форме с погонами и фуражке, все ребята мне отчаянно завидовали — советская форма гражданской авиации была очень крутой. Но жизнь идёт своим чередом. Однажды папин знакомый, военный, сообщил ему, что идёт набор в высшую школу криптографии ФСБ в Москве, и наше КГБ хочет послать в Москву на учёбу пять ребят по этой специальности. Я сдал все тесты, физику и математику, нас отобрали человек 7-8 на пять мест. Финальной частью отбора стало обследование в госпитале КГБ. После всех осмотров врач, уже замахиваясь печатью «годен», спросил меня: «На что-нибудь жалуетесь?» Я говорю: «Живот по утрам болит». Он меня свёл вниз, в какой-то жуткий подвал, где стоял большущий советский рентгеновский аппарат, дал выпить стакан мела, сделал снимок — гастрит, не годен, до свиданья. Так, не начавшись, закончилась моя карьера в спецслужбах. Сейчас я уверен, что всё, что ни делается, к лучшему.
Проектный менеджмент в лагерях
В РТИ поначалу было очень сложно: все ребята кругом умненькие и хорошенькие, из математических лицеев и специализированных школ, ну и я, из языковой гимназии. С большими круглыми глазами. Но так вышло, что гуманитарное прошлое сыграло в моей судьбе роль первого плана. В РТИ было две программерские лаборатории — «джавовская» и «лотусная». В первой учились какие-то боги, попасть туда было невозможно. Помню, пришёл и говорю: можно к вам? А мне отвечают: кыш. В «лотусной» лаборатории я проработал всю зиму и весну, пока её не прикрыли — кажется, кафедра разругалась с IBA. А где-то через месяц нас в полном составе пригласили на собеседование — IBA отбирала себе двух студентов. Приходим, трепещем. Первое собеседование, как-никак, сейчас будут какие-то архисложные вопросы. А Олег Адамович Лубневский, нынешний директор департамента по разработке, жутко талантливый руководитель, спрашивает: кто хорошо знает английский? Поднял руку я и ещё одна девочка. Хорошо, вы приняты, а остальные свободны.
Тогда это было удивительно. А со временем стало понятно, что действительно проще научить «технаря», который знает английский, программированию, чем программиста — английскому.
Все 15 лет моей работы в IBA — это разная работа. Раз в 3-4 года я менял специализацию, поэтому всё время было интересно.
Подался в проектный менеджмент не потому, что надоело писать код — наоборот, это захватывающий процесс. Был момент, когда я много занимался html-вёрсткой и разработкой движков сайтов, в своё время верстал president.gov.by (предмет особой гордости!), ещё первую версию, которую делал Pixelhead. Жутко здорово было тут же видеть результат. В промышленном программировании не так: написал свой кусок, который через полтора года уйдёт в продакшн или не уйдёт, и отдыхай. А вот когда ты что-то подправил, а оно — оп-па, сразу заработало (или не заработало), ощущения совсем другие.
И тем не менее: управлять проектами мне нравится чуть-чуть больше. Просто потому, что я люблю работать с людьми.
Если бы не бесценный лагерный опыт заботы о детях, я бы вряд ли быстро стал хорошим менеджером. В юности лет шесть проработал в детских лагерях: от грузчика в столовой до ди-джея и вожатого. С малышами было классно: 40 человек бегает вокруг тебя и пищит, у них огромные, по их мнению, проблемы, а с твоей точки зрения — полная ерунда. Они тебя искренне любят и слушаются. Твоя задача — выгулять их за день так, чтобы в 22.00 — отбой, а в 22.01 все крепко спали. А ты свободен для дискотек, костров, гитар. Со старшими отрядами всё наоборот: ходишь с совиными глазами, опухший от недосыпа, потому что ребята сбегают через окно покурить или в соседнюю деревню на дискотеку. Надо бдить.
Хладнокровный гад
Работая с проектами IBM, Standard Bank of South Africa, GoodYear, Hitachi, я сделал для себя открытие: хороший проектный руководитель с годами становится очень хладнокровным. Раньше даже из-за небольших проблем я сильно переживал и волновался, но потом оброс бронёй. И это хорошо — выходить из сложной ситуации без паники. Но есть и минус: людям начинает казаться, что ты какой-то хладнокровный козёл, тебя не трогает вообще ничего, сломал ногу — ок, иди наложи гипс. «Ага, вот же бездушный гад, ему всё пофиг!» Отчасти — да.
Каждый заказчик считает себя уникальным: у нас уникальная проблема, с которой нужно уникальным образом разобраться. Ничего подобного.
IBM, на проектах которой я проработал 10 лет, была здоровской школой: это прекрасно запроцессированная компания, где на каждый чих — свой процесс, в инструкции всё описано как по нотам. Берёшь опыт крупной компании, лидера отрасли, — и масштабируешь на других заказчиков. Однако главный принцип, которым я сейчас руководствуюсь — это принцип здравого смысла. Даже если в инструкции очень чётко описан каждый шаг и нельзя сместиться ни влево, ни вправо, всегда нужно сперва сесть и подумать о здравом смысле. Применима ли эта инструкция конкретно в этой ситуации? И что сейчас важнее — чёткое следование правилам или результат?
10 лет назад правили RUP и Waterfall, потом все решили, что Agile — это наше всё. Моды на методологии меняются, но задача проектного менеджера — всегда в том, чтобы помочь команде выполнить свою работу максимально хорошо, снять с неё административную нагрузку и облегчить взаимодействие с заказчиком. И не мешать. За пару недель после публикации моего поста на dev.by только ленивый не выступил, почему не нужно использовать Agile. Но ведь пост не о том, что Agile или Waterfall — это плохо. Он о том, что нужно думать головой: в любой методологии есть слабые и «плохие» места в отношении каждого конкретного проекта. Нужно аккуратненько выбирать те процессы, которые работают хорошо, и избавляться от тех, которые работают плохо, и будет вам счастье. Это про тот самый здравый смысл.
PMP и «Lada Kalina»
С PMP-сертификатом получилась прикольная история. Когда я его получил в 2008 году, это был один из первых таких сертификатов в Беларуси. Такая важная цель достигнута! Было ощущение, что вот-вот произойдёт какой-то переворот, всё круто изменится. И не произошло абсолютно ничего. Зарплату не подняли ни на доллар, проектов интересных не дали… И я задумался: блин, а что же делать дальше?
Поскольку я хорошо разбирался в автомобилях, стал помогать людям их покупать. Приходил ко мне какой-нибудь айтишник, ничего не смыслящий в машинах, а я отговаривал его от «Lada Kalina». Очень быстро понял, что дело это неблагодарное. Для того, чтобы выбрать хороший автомобиль, нужно потратить много времени и сил, а любая машина рано или поздно сломается. У одного товарища, к примеру, забился катализатор, машина перестала тянуть, и он негодовал, что я выбрал машину с плохой коробкой. Сварщик все исправил за $50, человек до сих пор ездит, лет 6 уже. Но, в любом случае, стало понятно, что автомобили — это тупиковая ветвь.
Кое-что меня потрясло: прошло всего полгода после сдачи экзамена, как я начал его забывать. Стало вдвойне обидно. И я решил почитать курс по управлению проектами людям внутри компании. Вроде как дело полезное и есть причина, почему это могу делать именно я — на груди висит орден PMP. Пришёл с этой идеей в учебный центр IBA к замечательному Владимиру Дюбкову. Он «прослезился» и отвечает: «Я тебя ждал лет шесть, где же ты был раньше? Сделать курс по управлению проектами — моя мечта!» Стали делать внутренний курс, запросили материалы у российского IBM, чтобы не писать всё с нуля. Они тоже «прослезились»: «О, у вас есть такой тренер, давайте-ка его к нам!» Года три читал этот курс ещё и в Москве.
Тренерство как хобби
Есть хорошая шутливая поговорка: кто умеет — работает, кто не умеет — учит других, кто не умеет учить — управляет. Моя карьера складывается ровно по ней. (Смеется)
Зато, когда ты учишь, обмениваешься опытом, ищешь ответы, прокачка идёт в два раза быстрей. Потихонечку, через несколько лет, оказалось, что мои знания в области управления проектами очень востребованы как в компании, так и в стране. Ребята, которые учились у меня на курсах, высоко оценили меня как преподавателя. Мне удаётся мотивировать людей, чтобы они пошли и сделали что-нибудь «хорошенькое». Лучшая награда — видеть, что у ребят горят глаза, что их прямо-таки «прёт».
Сейчас тренерство — это хобби. Я редко читаю курсы, чтобы не делать это на автомате, чтобы каждый раз это было со всей отдачей, от души.
С каждым кризисом желающих поучиться — всё больше. Если у людей всё хорошо, то у них всё хорошо. А когда начинаются проблемы, они соображают: ага, есть повод стать получше. Плюсы есть у любого кризиса. Этому учил меня в своё время Виталий Никуленко (сейчас директор R-Style Lab): поскольку крупные компании не так быстро реагируют на изменения, отваливаются куски от их пирога. Это время хороших шансов.
Запах денег
Всегда старался быть финансово независимым. В раннем студенчестве, в 1997–1998, когда служб такси ещё не было, а советское такси уже развалилось, брал машину у папы на ночь с пятницы на субботу и ездил по городу. Никогда не торговался, какие деньги предлагали — за такие и возил. А с третьего курса уже жил один и работал за честных $60 в месяц. Достаточные деньги по тем временам — этого хватало на еду, на одежду, на всё.
Деньги, конечно, пахнут. У меня есть доброе имя, и я сделаю всё, чтобы оно становилось только добрей. Много раз предлагали какие-то близкие к аферам дела, но участвовать в них — не моё. Я нахожусь на том уровне просветления, когда всё должно быть честно и прозрачно. Если ты можешь заработать денег, принося людям дополнительную пользу, okay, а если нет — иди и утопись.
В части еды и жилья я неприхотлив. Есть, конечно, заоблачные мечты вроде Nissan GT-R. Но машинки-часики — всё это достаточно мирское, можно и обойтись.
Идеальный сценарий — заработать достаточно денег для покупки собственного свободного времени. Роскошь для меня — это не этажность особняка и не выдержка вин в погребе, а возможность планировать день, неделю и год так, как хочется.
To do or not to do
Думаю, в ближайшие лет 5-10 аутсорсинг в Беларуси умрёт, он неконкурентный по ценам с Индией и Китаем. Белорусы, имея хорошее базовое образование и талантливые мозги, плюс мировоззрение, схожее с европейским и американским, смогут лучше слышать заказчика, преуспеют в продуктовой разработке или разработке с нуля.
Абсолютно талантливая молодежь у нас. На собеседованиях радуюсь: из 10 ребят трое-четверо — очень головастые. При этом, по моим наблюдениям, ребята из провинции часто на голову выше минчан. Есть, конечно, исключения, но они действительно тратят больше времени на учёбу, серьёзней относятся к изучению основ программирования и языков, приходят подготовленными. Минчане более расслаблены, на 5-м курсе ещё живут с родителями — хорошей мотивации нет.
Я не делю работу на мужскую или женскую. Есть девушки, которые с удовольствием забивают в шпалы клинышки 10-килограммовой кувалдой, а есть парни, которые бороды стригут в парикмахерских. Если ты любишь своё дело достаточно, чтобы делать его хорошо, значит, ты на своём месте.
Мы очень замкнуты в своем ИТ-мирке. В какой-то момент нам начинает казаться, что все люди на Земле работают именно так. Для меня было большим шоком узнать, как работают владельцы бизнеса. Нам даже и не снились их нагрузки и «нормы выработки». Наши всхлипывания и плач, что пришлось «поовертаймить» немножко, выйти на выходных, — полная ерунда. Они работают 24×7, каждому из них можно ставить памятник.
Я всё успеваю — и работу, и личную жизнь. Пугает только, что календарь расписан на полгода вперед. Рабочий день — примерно 10-часовой. Трижды в неделю стараюсь ходить в спортзал (получается крайне редко), а потом возвращаюсь, бодренький, к насущным делам. Каждый вечер, уходя с работы, широко улыбаюсь, если число непрочитанных и неотвеченных «емэйлов» равно нулю, а в тетрадочке из списка to do всё вычеркнуто.
Night Racer
Это суперважно — иметь хобби, которое поддерживает твой моральный дух на высоком уровне. Ты не можешь быть хорошим руководителем, если у тебя внутри пусто. Ты должен ходить и, как Киса Воробьянинов, рассеивать вокруг себя положительные заряды и эмоции.
Фильм «Форсаж» в 2001 году сильно всколыхнул общественность. Мы даже организовали команду Night Racers, были первой командой в Минске, делавшей заезды на 402 метра. Это было здоровское время, моё увлечение гонками — с тех самых пор. В Беларуси проводится несколько дисциплин: дрифт, драг, трековые гонки по льду на стадионе «Заря», гонки по грязи, джип-триалы, time-attack на подготовленном треке с асфальтовым покрытием, ралли…
Года полтора назад мой друг, раллийный пилот, попросил меня быть штурманом. Это вообще полное безумие, когда ты летишь по грунтовой дороге шириной в два метра на 160-170 км/ч, по бокам сосны, всё мелькает. Это действительно страшно, бешеный взрыв адреналина. В эту субботу был ралли-спринт в Ушачах – это то же ралли, только «маленькое», длина спецучастков и перегонов не более 200 км. Заняли второе место!
Кто побеждает — самый быстрый или самый умный? Скажу так: побеждает человек, у которого есть опыт, хорошая техника и смелость. А вот, чтобы найти баланс между этими тремя составляющими, действительно нужен ум.
«Крыш», когда машина переворачивается, у нас не было, тьфу-тьфу. Но вот в октябре на Смоленском кольце в щепки разлетелся тормозной диск, машина осталась без тормозов. Слава богу, там очень широкая гравийная зона безопасности, удалось машину «словить» и аккуратно выехать. А вот если бы это случилось на другом участке… В прошлом году такая же авария произошла с Renault Megane, машина очень пострадала. Когда ты ловишь бетонный отбойник на скорости 100 км/ч — это о-хо-хо!
Лепс что-то знал
Каждая поездка в другую страну — это новый толчок мотивации. Где-то люди живут хуже — и ты понимаешь, что нужно больше работать, чтобы не оказаться на их месте. Где-то люди живут лучше — и ты опять-таки понимаешь, что нужно работать больше.
Из тех городов, где я был — Рим, Нью-Йорк, Бостон, Сингапур, Копенгаген, Питер, Москва, Киев — ни один не тронул. Города как города, где-то есть здания с колоннами, где-то нету. А вот Лондон просто поразил. Очень зелёный город с огромным количеством парков — маленьких, средних, громадных; даже если просто гуляешь, не подглядывая в карту, каждые три минуты приходишь в новый парк, и ему лет 200-300, кованые стальные ограды на заклёпках, деревья в три-четыре обхвата. Всё это такое умиротворенное, пропитанное историей. Так что Лепс, когда пел «Я уеду жить в Лондон», похоже, что-то знал. Но, как он правильно закончил, «да кому я там нужен».
PgMP vs лошади
Иногда так здорово просто уехать на дачу, распалить печку, посмотреть, как горят дрова, почитать что-нибудь из классики. По долгу службы так много общения, что иногда остро хочется «окуклиться». Бывает, едешь в горы — и первые два-три дня катаешься на лыжах в наушниках, ни с кем вообще не разговаривая.
Впереди непочатый край работы, потолка просто не существует. И единственная формула успеха — это много-много работать, работать гораздо больше, чем все остальные люди. Стиснув зубы, работать в два, три, десять раз больше.
Если бы я прямо сейчас вылетал в какой-нибудь дальний угол планеты полежать на пляже с пина коладой и перевести дух, то взял бы с собой A Guide to the Project Management Body of Knowledge. Хочу в мае сдать экзамен на Program Management Professional (PgMP). Если всё пойдет хорошо, стану первым сертифицированным руководителем программы проектов в стране. Такой вот маленький следующий этап из многих.
Я не тот человек, который может всё бросить и уехать в деревню пчёл разводить: это означало бы сдаться, а сдаваться неинтересно. Не дауншифтер я. Не знаю, что должно произойти, чтобы что-то внутри щёлкнуло, и я сказал, как в том анекдоте про Ксению Собчак: «Знаете, всё чаще думаю о лошадях».
Фото: Андрей ДАВЫДЧИК
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.