Наш материал об инженере из Донецка, которого война заставила стать программистом в Киеве, вызвал неодназначную реакцию: одни оценили его как «один из самых взвешенных рассказов о реалиях Донбасса», другие просили не смешивать ИТ и политику.  В этот раз нам удалось отыскать айтишника, который остался в осаждённом городе. Алексей Филатов, геймдизайнер в студии De-Fox, созданной в Донецке уже после начала боевых действий, рассказал dev.by о жизни и работе в «горячей точке», которую он не собирается покидать. События на Донбассе для него — не политика, а среда обитания и выживания.

Читать далее

До войны: казуалки для офисного планктона и Rosie1939

— В своё время, как это часто бывает в ИТ, я выучился неизвестно на кого. В Донецком национальном техническом университете, на новой специальности «Программирование видеосистем и компьютерный дизайн», нам сначала обещали, что мы будем много рисовать и изучать самые крутые технологии. А на самом деле было три года высшей математики и много устаревшего программирования. Рисование в каком-то смысле тоже было: по субботам мы вместе с преподавателем из худучилища рисовали цветовые круги. Магистерского курса по компьютерному дизайну университет не сделал, и в итоге я получил специальность, дай бог памяти, «Компьютерный эколого-экономический мониторинг». Чтобы это ни значило, я не стал этим человеком.

Это не страшно: в любой толковой конторе всё равно придётся учиться всему с нуля, главное — базис и корочка.

Однажды в клубе настольных игр моим соседом по столу оказался человек из геймдева, и грех было не напроситься в Boolat Games — это крупный разработчик казуалок. Основная аудитория — бабушки, офисный планктон, скучающие домохозяйки. На территории пост-СССР бабушки выходят на лавочку к подъезду, а в Европе и США — на форум. Я больше ничему не удивляюсь с тех пор, как получил ревью об игре от человека с ником Rosie1939.

Понимание бабушки-геймера как отдельная строчка в резюме

Лично я себя отношу к людям, которые гордо так говорят: мы — «хардкорные» игроки. Мне нравятся абсолютно любые игры, невзирая на сложность, неудобное управление, высокую шкалу обучения. Но «казуальные» игроки не такие, и спуститься до них — это самое сложное. Понимание того, что требуется бабушке-геймеру, — это отдельная строчка в резюме. Как и знание того, какие движения мышкой нельзя использовать, потому что они противопоказаны людям с артритом.

Их молодость пришлась на 1950-60-е — и нужно исходить из того, что внутри той эстетики им комфортней всего. Как-то раз мы запустили для ознакомления очень эстетичную игру про Венецию, такой хог-эдвенчер, с классической ситуацией для хогов — находить и собирать различные предметы. И вот в одном из эпизодов из венецианского канала нужно вытащить затопленный гроб с позеленевшим трупом в саване — дико смотрится, даже мне стало дурно. Момент истины: бабушки совсем не брезгуют копаться в подгнившем трупе, собирая монетки, компасы и сыр. Но не дай бог в игре будет чёрная кошка или паучок — бабушка боится, ну.

К тому моменту, как началась война, я уже всё знал про бабушек, их радости и фобии. Потом Boolat Games частично эвакуировались в Полтаву, частично ещё куда-то. На тот момент в Донецке, наверное, почти не осталось айтишников.

The Promised Land, которую не удалось колонизировать

Сначала, пока в городе было мало военной техники, это было больше похоже на проделки расы орков в «Вархаммере» или на фильм «Безумный Макс». Помните, как люди, потерявшие цивилизованный облик, делали свои машины из чего попало, обшивали листовым металлом, оснащали шипами? Такими механизмами сперва пользовалось ополчение и войска с обеих сторон — обшивали КАМАЗы листами металла.

Это не значит, что военная реальность казалась мне фильмом или компьютерной игрой. Когда живёшь здесь, всё реально. Снаряды — они реальны. Я хоронил своего старенького кота, друзей и близких под звуки выстрелов, и это была самая реальная реальность в моей жизни.

Летом, когда ходили слухи про мобилизацию, я решил уехать — почти три месяца искал себе место под солнцем в Киеве, Керчи, Севастополе, Запорожье. Знаете, есть у меня такая личная гордость — игра-стратегия с элементами тайм-менеджмента The Promised Land, долго продержавшаяся в топе в 2012 году, с отличными продажами, красивая, душевная, лёгкая, казуалка до корней волос. Моей заботой был сюжет — про колонистов, строивших новую жизнь на неизведанной земле. С игрой всё получилось, а вот лично мне «колонизировать» новую землю не удалось, пришлось вернуться в Донецк.

Silent Hill на Донбассе: между двумя мирами

Почему? Два года назад мы жили в одном мире, я прожил в Украине всю свою жизнь и считал себя украинцем. А теперь я не знаю, кем себя считать. Дончане будто зависли между двумя мирами: нас не воспринимают как живых людей ни те, ни эти. Киевляне красили решётки мостов в жёлто-голубой цвет и кричали: «Давайте бомбить Донбасс, смерть бандитам, которые там остались!» Им, кажется, никто не сказал, что плохие люди бывают не только с донецкой пропиской. Например, среди киевских арендодателей процент хороших людей — 0, 00001%. Буквально каждую неделю взвинчивали цены на жильё. Часто отказывались сдать квартиру, говорили гадости: езжайте к вашему Путину! Я говорю: девушка, я украинец с украинским паспортом, айтишник, чистоплотный юноша, хочу жить в Киеве, какой Путин?

Вдобавок в геймдеве довольно трудно работать, пока твоя команда разбросана по стране. Когда все в сборе — девелоперы, художники, писатели в одном помещении, как пауки в банке,— это же круто! Все орут, психуют, тянут на себя одеяло, пристают друг к другу с гениальными озарениями, засиживаются до утра, находят компромисс, пьют чай перемирия. А потом из этого получается новый игровой микро-мир, где людям хорошо и безопасно. Make game, not war.

В начале осени, в разгар войны, я вернулся в свой город-миллионник, молодёжный, бурный, и увидел, что он слабо освещён, на улицах нет людей. Почти город-призрак из фильма и игры Silent Hill, разве что без тумана. К сожалению, город отброшен в своём развитии лет на 10-15, не меньше.

Как «город миллиона роз» лишился души

Довоенный Донецк — один из самых красивых промышленных городов. По меркам цивилизации, он совсем мальчишка — 150 лет назад на его месте была голая степь. Он развивался бурно, наскоками, как подросток, которого то прыщами обсыплет, то ещё что. В центре до сих пор есть районы с ветхими частными домиками, а рядом бизнес-центры из стекла и бетона. Рабочий город без старинных улочек, но его белые набережные и цветущие парки — это что-то! В советские времена его называли городом миллиона роз — здесь были целые улицы розариев. До войны женщины, следившие за розами, обрезавшие лишние цветы, отдавали нашим девушкам просто так целые охапки свежих донецких роз.

Коммунальные службы работают и теперь, всё чистят; сам город, особенно в центре, мало чем отличается от себя самого.

Одно из главных отличий между «до» и «после» — это люди. Уехало огромное количество замечательных людей. Душа города. Даже клуб настольных игр закрылся. Глупо делать из теперешнего Донецка стереотипный «город бандитов», как это принято в Западной Украине, но люди здесь стали чуть хуже. Ту же гуманитарку получает много нехороших личностей. Иногда вижу несчастную бабушку, которая не может унести больше одного пакета гуманитарки, еле идёт. В то же время толстая женщина с толстой дочерью и толстым сыном тащат мимо этой бабушки по два пакета. Бывает сильно стыдно за своих сограждан.

Правда, многие хорошие люди возвращаются назад — у кого-то закончились деньги, кто-то устал. В самом городе почти перестали стрелять, люди гуляют после 18.00 и с детьми. Но это лишь отголосок той прошлой жизни. У всех кругом какой-то пофигизм: у тебя нет контроля над происходящим, ты ничего не можешь предотвратить, никак себя не обезопасишь. Просто стараешься не думать, что иногда тут расстреливали даже транспортные остановки.

Игровая студия в осаждённом городе

Игровая студия De-Fox, где я теперь работаю, была создана летом 2014 года, уже после того, как всё это началось.

Наверное, мы единственная геймдев-студия в Донецке. Офис у нас в самом центре. Почти никаких корректив война в вид из офисного окна не внесла: разве что поначалу взрывной волной стадион «Донбасс-арена» чуть покорёжило.

Хожу на работу пешком, но ни разу не свернул в бомбоубежище, даже когда обстреливали большими ракетами, выбивало стёкла. Никогда бы не подумал, что мне понадобятся знания о сроках перезарядки орудий, но теперь знаю: «Грады» отстрелялись — и можно 20-30 минут идти дальше спокойно. На пешеходном переходе полезно посмотреть налево и направо, как в детстве учили: танки не всегда вмещаются в полосу и могут ехать по встречке. Видел, как машина въехала в танк, и её зажевало гусеницей — все, к счастью, остались целы.

Первое время, когда до офиса доносились звуки обстрела, все бросали работу и слушали. А потом махнули рукой. Максимум, можем поспорить, что это — «Град» или артиллерия? У всех дончан выработалась способность различать тип орудия по звуку выстрела.

Почему заморожен первый раннер с лёгкой ноткой политики

Зарплаты у донецких айтишников такие же, как в Украине, и те же чаи-печеньки. Но большая проблема с безналом, банками, банкоматами. И с досугом. Кино выходит в прокат через 3-4 недели после премьеры, когда ты уже прослушал все спойлеры. Заведения стали открываться лишь недавно. «Молодые люди, не поверите, специально для вас — последняя кега чешского тёмного Koziel!» И ты думаешь: боже, как классно, как повезло. А ведь раньше ты никогда не задавался вопросом, где найти чешское пиво. Или сок. Или мясо.

Все игровые проекты нашей студии на данный момент заморожены, хоть в начале весны мы уже были близки к финалу разработки своей первой большой игры, раннера с лёгкой политической ноткой. Но без отсылок к происходящему на Донбассе, конечно. Теперь полностью сосредоточились на разработке игрового портала GME.ru, который находится в альфа-версии и проходит редизайн по полученному от пользователей фидбеку.

А всё потому, что в Донецке не хватает кадров, чтобы вести нормальную разработку. Аутсорсеры — это же катастрофа, мы сильно обожглись с этими ребятами и зареклись иметь с ними дело. Казалось бы, хорошая оплата, разумные сроки, мощный фидбэк, чего людям не хватает? Наверное, войны, которая приучает к ответственности.

Работа как верное средство от «стокгольмского синдрома»  

Вообще-то наш офис в полном составе аполитичен: мы не разговариваем о политике. ИТ и политика, по-моему, не совместимы.

Бич осаждённых городов — это «стокгольмский синдром», когда люди начинают сочувствовать своим же завоевателям. Многие постепенно приняли сторону ДНР, что бы это ни значило. А те, кто уехал в Украину, ненавидят и россиян, и дончан. Наконец, те, кто уехал в Россию, платят им тем же. Это такой безумный клубок, что лучше пройти мимо. Ложь повсюду, а чтобы в ней разобраться, не хватает исходных данных. Единственное, что спасает, — холодная голова: не ввязываться в распри, читать меньше новостей, не смотреть телевизор.

Похоже, донецкие айтишники — самые нейтральные люди, а ИТ в целом — нейтральная зона.

И это объяснимо: нам приходится жить в реалиях того государства, которое здесь образовалось, как бы оно ни называлось. Это не значит, что мы приняли чью-либо точку зрения. Наше дело — это качественный игровой продукт, который стоит таких затрат сил и нервов, что на политику уже ничего не остаётся. Политика, ТВ-шоу, прочее веселье — это для тех, кому нечего делать. Такой вот лайфхак: хотите оставаться нейтральными — работайте.

Ведь война — это ответственность: раньше ты содержал сам себя, а теперь должен думать о семье, о родителях, дедах-пенсионерах. Остаться без работы в Донецке — это приговор, скорей всего. Многие идут в ополчение от безысходности.

Невзаимная аполитичность: мозговой штурм в комендантский час

Увы, аполитичность — штука односторонняя и невзаимная: мы-то политику не трогаем, а вот политика нас — запросто.

Например, в Донецке никогда не было проблем с интернетом, а теперь — то обесточит здание с оборудованием провайдера, то провайдер просто встанет и уйдёт из Донецка, как сделал мобильный оператор «Киевстар».

Комендантский час — тоже больной вопрос. Иногда вдохновение так нахлынет, что ребята засиживаются чуть ли не до утра, рисуют на досках, бросаются идеями. И что, свернуть штурм на самом интересном месте? Такие ночные мозговые вылазки выводят проект на абсолютно новый level, который был бы недостижим, если мы работали, как шахтёры, от звонка до звонка.

Едешь потом на такси по ночному осаждённому городу, как удивлённый инопланетянин, не въезжая, как красота этого мира и чудеса человеческого интеллекта сочетаются с вот этим всем — зданиями со следами артобстрела, комендантским часом.

Озарение: когда воздушная тревога не помеха

Бывает, иду на работу, начинается обстрел — и тут приходит ценная мысль. Прохожие косятся, как парень в панике, на коленках, что-то строчит в тетрадке посреди тротуара, пока все разбегаются в поисках безопасного места.

Однажды разрядился телефон, блокнота не было, пришлось накинуться на прохожего и ошарашить его просьбой написать sms на мой разряженный телефон с ценной мыслью. Вот та самая sms дословно: «Кот скачет на единороге по длиннокоту, монеты, копыта, радужная синусоида».

Или забываю о своей прекрасной спутнице в кафешке и строчу что-то на салфетке. Как доктор Хаус, который вдохновлялся чем попало. Это бич неожиданных мыслей: если их не записать, то они уходят. Как бородатая шутка из кулуаров КВН про виртуальную тетрадку самых лучших шуток за всю жизнь, которые придумали, но забыли.

Плохие тренды: блондинка топлесс с шотганом против зомби-бабушек

Жаль, что многие небольшие игровые студии — это просто конвейер игр-сериалов и аналогов «Весёлой фермы» на любой вкус. Схема «быстренько и плохонько» распространена сейчас везде. Есть популярная игра Subway Surfers, там персонаж бежит по трём линиям и уворачивается от вагонов. У неё миллионы скачиваний и столько же клонов, разработчики которых даже вагоны поленились заменить. Такой полуукраденной игрой не похвастаешь в портфолио.

Ещё один неважный тренд — выпуск сырого продукта под вывеской раннего доступа: мол, чуваки, у вас есть редкий шанс принять участие в разработке! Что в переводе звучит так: дайте-ка денег побыстрей за плохой забагованный продукт, а мы, может быть, его доделаем.

Ещё раздражает эксплуатация массовых вкусов и стереотипов, не знающая меры: если героиня игры, блондинка топлесс, наденет доспехи из маленьких котиков и будет стрелять из большого шотгана по зомби-бабушкам — то это сразу успех.

А как же игра, которая перевернёт мир? Ну или хотя бы поднимет планку совершенства на пару сантиметров? По-моему, задача любой игры — быть хотя бы чуть-чуть революционной и уникальной. Игровая индустрия — это уже почти искусство, сценарии игр зачастую сложней сценариев фильмов и иногда книг. Думаю, нам пора перестать быть бульварными художниками, которые рисуют за гроши какие-то неправдоподобные шаржи, чтобы людям казалось, что они краше, чем есть.

Виртуальная «груша»: жестокость понарошку и по-настоящему

Всё своё детство я с утра до вечера убивал людей, которые сели рядом со мной играть в «контру» в компьютерном клубе. Но не вырос социопатом, мизантропом или милитаристом. Вот, например, польская студия разработки Destructive Creations сделала игру Hatred с высоким рейтингом. Замысел в том, что один очень мрачный человек просто выходит на улицу и убивает всех, как автор «Игры престолов» Джордж Мартин. Это очень жестокая игра, но я понимаю, что она нужна.

Недавно у нас в De-Fox прозвучала просьба установить в офисе «грушу», чтобы можно было выплеснуть эмоции.

Эту игру я куплю, как только она станет доступна, чтобы по вечерам выпускать пар. Это такая компьютерная «груша». Да, жестокость, но поверьте, на войне всё намного хуже, жёстче, ужасней, бесмысленней.

Часто я думаю, что людям, которым хочется и нравится воевать (именно нравится — я не о долге и не о патриотизме), никто вовремя не подсунул классную компьютерную игру.

Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не воевало

Иногда игра кажется более идеальным и справедливым миром, чем реальность. Она так уютна, опасна и одновременно безопасна, что из неё трудно уйти. Когда я впервые играл в Minecraft, то двое суток не спал и не ел. А потом вдруг меня вытолкали из-за компьютера в магазин за хлебом. И я не смог купить помидоры: они были круглые, а я только что покинул кубический мир, где всё кубическое. Боже мой, круглый помидор, так ведь не бывает!

А что будет, когда всё человечество наденет очки и шлемы виртуальной реальности? Может, Земля станет такой мультивселенной, где каждый живёт в своём мире? Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы, как говорится, никого по-настоящему не убивало.

Место солидарности беларусского ИТ-комьюнити

Далучайся!