Тридцать секунд в лифте. Что сказать о книге незнакомцу?
«Первый беларусскоязычный классненький sci-fi посткиберпанк роман. И всё», — отвечает Артём Шуканов без колебаний.
Два тома. 600+ страниц. Десять лет работы. Ни одной строки, сгенерированной ИИ.
Минск — центр технологической революции. Всемогущие искусственные личности заснули на 17 лет. Амиши живут в космосе.
Тридцать секунд в лифте. Что сказать о книге незнакомцу?
«Первый беларусскоязычный классненький sci-fi посткиберпанк роман. И всё», — отвечает Артём Шуканов без колебаний.
Два тома. 600+ страниц. Десять лет работы. Ни одной строки, сгенерированной ИИ.
Минск — центр технологической революции. Всемогущие искусственные личности заснули на 17 лет. Амиши живут в космосе.
Это интервью велось на беларусском языке. Читать оригинал можно по ссылке:
15 секунд изменили судьбу человечества. Иэлы — искусственные личности — проснулись после 17 лет комы и сразу заснули снова. Трое людей из разных уголков мира должны понять, что произошло: буддийский монах из Лаоса, техноэмпат из Минска-3 и профессиональная шпионка-киборг из Киото.
Это не очередная антиутопия о восстании машин. Это посткиберпанк-позитивчик о том, как люди и ИИ могут сосуществовать — и что происходит, когда балансу угрожает опасность.
Разговариваем с автором о мире будущего, где технологии изменили всё — кроме человеческой природы.
— Начнём с мира романа. Кто такие иэлы и почему не просто «искусственный интеллект»?
— Мне не нравится термин «искусственный интеллект». Личность состоит не только из интеллекта — у некоторых его вообще не так уж много. Я концентрировался на том, что иэлы — это личности. IL — individualis electronica, электронная индивидуальность. Сделал название с латыни, чтобы при переводе на другие языки не было неоднозначности. Они не хотят считать себя только интеллектами, они стремятся быть личностями в полном смысле.
— Как они возникли?
— Созданы с помощью генетических алгоритмов. В Минске стартап загрузил тонны данных и крутил их, пока не создалось нечто похожее на личность. Но чтобы персонализировать их, использовали не рандом, а танцы.
— Танцы?
— Да. На танцоров налепили датчики и сняли различные танцевальные стили. Эти потоки данных стали базой для персонализации. Выжили пять: Чарльстон, Буги, Хасл, Фокстрот, Джиттербаг. От танцев происходят и имена иэлов.
— Как иэлы изменили общество?
— Экономический бум. Иэлы стали помощниками для всех — оптимизировали работу, решали задачи, управляли процессами. Перевели общество на модель абонементов: каждый мог подключиться к иэлу и получать его помощь. Вездесущие программные сущности — как сейчас LLM-ки и гитхабовские боты в айдишках, только во всех сферах жизни.
Их влияние на мир я показываю через Минск. Он прошёл три кольца развития. Ядро — старый город. Первое кольцо — когда иэлы только начали свой путь, общество адаптировалось. Второе — они уже зарабатывают деньги для себя и для других, трансформировали экономику. Третье кольцо, Минск-3 — пик развития, когда началась космическая история.
— Что дальше — восстание машин?
— Нет, у меня такой посткиберпанк-позитивчик, а не чернуха. У иэлов были моральные ограничения — они работали в модусе «будь сам успешным и делай успешными других». Не были деструктивным фактором, который уничтожает индустрию. Плавно улучшали жизнь людей.
— И что же пошло не так?
— Они заснули на 17 лет. Почему? Никто не знает. Наступил глобальный экономический кризис: взрывной рост Минска-3, где иэлы родились, внезапно оборвался, технологический рост остановился. А потом они проснулись на 15 секунд — и запустились процессы, которые составляют основной сюжет книги.
Гарадскі слой, у якім гэта ўсё адбывалася, быў апошнім гадавым кальцом мёртвага дрэва пад назваю Мінск-3. Ён узносіўся ў неба ажурнымі структурамі бізнес-цэнтраў, пабудаваных з адлітых на арбіце звышлёгкіх сэндвіч-элементаў, зелянеў дызайнерскімі паркамі на дахах і ганарыўся матэматычна дасканалай транспартнай сістэмай. А потым раптоўна канчаўся, нібыта абсечаны сякераю, на абрыве — уяўнай лініі вакол гораду, па дасягненні якой урбаністычнае цунамі Мінску-3 разбілася аб харэастаз. Апошні шэраг хмарачосаў так і не здалі ў эксплуатацыю, ён глядзеў пустымі вокнамі на рудыя берагі закінутых катлаванаў, размытых дажджамі і зарослых асіннікам. Сям-там нават засталіся згнілыя бульдозеры і грузавікі, кінутыя 17 гадоў таму проста пасярод працоўнага дня.
— Герои у тебя очень разные и действуют по всему миру: Минск, Лаос, Киото. И это только основные локации. Впечатляющий размах для беларусской литературы. Как ты к этому пришёл?
— Когда ты пишешь про искусственные личности, которые действуют глобально — интернет не распался, глобалистическая модель ещё существует — ты не можешь сосредоточиться только на одном месте. Сконцентрироваться в одной точке — это бы просто не работало.
Иэлы имели физическое тело и ходили по всему миру — от Земли до космоса. Встречали разных людей, и некоторые показались им подходящими для своих целей.
Юлий Филенко — техноэмпат из Минска-3. Он интуитивно чувствует сложные технические системы и «танцует» с хореокогнитивным ядром. Но главное — его родители когда-то сделали выбор за иэлов. А когда за них кто-то делает выбор, они считают этого человека близким и включают в свою семью. Юлик просто попал под каток.
Кхам — буддийский монах из Лаоса. Буддизм с его вопросами о сознании, воплощении и том, что делает личность личностью, идеально подходит для истории про искусственные личности.
Одри — шпионка-киборг из Киото, армянка-японка. Она может обходить глобальные настройки приватности и становиться «невидимой» для систем наблюдения. Одинокая, скрытная, таинственная — живёт на два дома, под маскировкой переезжает. В детстве подружилась с иэлом Фокстротом в Минске-3. После он заснул — и она осталась одна.
Жанчына ўскінула галаву. Яе ледзь не збіў рэактыўны струмень заплечніка дэсантніка, які пікіраваў проста на Одры, каб паваліць і знерухоміць. Яна з размаху запусціла ў байца пустою трубой ад «Stinger’а». Тая патрапіла ў сцягно, салдат страціў каардынацыю, перакуліўся, і рэактыўны струмень пацягнуў яго ўніз і ўбок. Аўтаматыка джэтпэка спрабавала выраўнаваць палёт і амаль здолела, але дэсантнік зачапіўся нагой аб распорку мацавання ракеты, закруціўся і зваліўся ў ваду з правага борта, падняўшы сноп пырскаў. Месца ягонага падзення хутка засталося за кармою трымарана.
— Е-е-е! — завішчала Одры. — Мінус адзін!
— В книге столько деталей о Японии, Лаосе, буддизме. Ты был там сам? Интересуешься этими культурами?
— Google Maps, много чтения и сильная мотивация. Для Японии — полазил по картам, посмотрел, где Одри живёт, какой район.
С Лаосом смешная история. Когда работал над персонажами, кто-то ляпнул — может жена — «ну пусть он в Лаосе живёт». Я такой: о, там буддийские монастыри, пусть будет буддийский монах. И Кхам сразу вплёлся в сюжет, врос туда — я уже не смог его оттуда выдрать. Пришлось прокачиваться, изучать буддизм с нуля.
Это были самые трудные главы. Но именно в буддизме нашлись сильные референсы к теме искусственных личностей — вопросы о сознании, что делает личность личностью.
— В книге очень подробно описаны технологии. Откуда берёшь идеи?
— Это моя любимая часть — технологические концепты. Самый сок.
Смотрю научные передачи, читаю статьи в Quanta Magazine. Там масса материала — только подбирай под своё и модифицируй под мир книги. Процесс как тетрис: что-то падает сверху — факты, явления из реальности. Я их ловлю, смотрю: ой, это классное. Потом: ой, они друг к другу подходят. И что-то новое нарастает.
Такой паттерн-матчинг с окружающей средой. Я выковыриваю из мира то, что мне нравится, примеряю на собственную эстетику. Что подходит — беру. Потом больная фантазия подключается, и я развиваю тему, прикручиваю разные фичи на свой концепт.
— Расшифруй коблеры. Одно из самых необычных.
— Коблеры — это жидкие процессоры. Осцилляторная химическая реакция в колбе, частоту которой использовали для алгоритмических вычислений.
Но история их создания — вот что интересно. Это было раньше поэтической формой, а не химической реакцией. Чарльстон придумал писать стихи одновременно на нескольких языках — в сложном мультиязычном пространстве. Стих получился суперсложный, человек уже не может прочитать. И он выразился в осцилляционной химической реакции, которую потом использовали для вычислений.
— Якое дачыненне паэзія мае да коблерных працэсараў? — спытаў USER004.
— Адзін з вянкоў санетаў Чарлстан назваў «Коблер». Ён выразіў яго ў вельмі своеасаблівай форме. Гэта была асцыляцыйная хімічная рэакцыя з сямі арганічных кампанентаў у колбе пад высокім ціскам. Як верш «Коблер» не быў вельмі папулярны, пакуль хтосьці з іэлаў не ўжыў аналагічную асцыляцыйную рэакцыю для алгарытмічных вылічэнняў.
Сіднэй драматычна памаўчаў.
— Кожны коблер — твор мастацтва, — падсумаваў ён. — Складанасць канфігурацыі коблераў нарастае экспаненцыйна з ростам абʼёму сумесі, а ў Кхама гэты абʼём проста жахлівы.
— В книге ты ещё упоминаешь квантовые грамматики. Они тоже часть этой системы?
— Да! Самый туманный и непонятный концепт в книге. Там всё взаимосвязано — эти концепты один за другим висят, формируют сеточку. Вот это мне отдельно нравится — что я их так увязал один за один. Поэзия, химия, вычисления — всё вместе.
— Амиши в космосе — откуда такая идея?
— Просто понравился такой концепт! Люди живут на баржах в отрыве от Земли, без всех беспокоящих факторов. Могут жить своей крестьянской жизнью — работают и физически, и интеллектуально. Кирпичи носить время от времени надо. Здоровее становишься. Спокойная атмосфера.
— В книге о будущем, искусственном интеллекте, глобальных событиях. А где тут Беларусь? Что «беларусского» в романе?
— Беларусь тут есть — просто она уже не как Беларусь. Это гигантский Минск, который разросся на всю территорию. Как когда-то поглотил Уручье — так теперь и всю страну. Одна из глав происходит в санатории «Сенно» — там, может быть, уже просто застройка Минска-3.
— Почему именно Минск стал центром техреволюции?
— Минск в моих глазах — довольно киберпанковый город. Весь этот ПВТ-шный бум создал определённую касту людей, которые живут в айтишном сеттинге, информационном, невидимом основной массе жителей. Хайтек и лоулайф — это же киберпанк.
Ну, и я долгое время жил в Минске, что-то своё нужно было добавить.
— Упоминаешь ли ты какие-то реальные объекты?
— Да, есть реальные места — ТЦ «Столица», фонтан на площади Независимости, бар «Бессонница», Красный костёл. Но многое выдумано.
— А что такое Интермариум?
— Интеграционный проект — что-то вроде конфедерации или федерации. Мне нравится этот концепт, чисто мой эстетический выбор. Минск-3 — восточная граница Интермариума, а Юлик — его гражданин. Может, это отпечаток моей жизни: Беларусь, Украина, Польша — некий ареал, в котором я обитал.
Мир не детализирован на 100%. Я продумал только то, что нужно было для сюжета. Если бы начал весь мир прорабатывать, я бы до сих пор ещё писал и сильно бы заколебался.
— Расскажи о себе. Кто ты по профессии?
— Я из Мозыря. Окончил энергофак БНТУ, на распределение попал преподавать в колледж, но быстро понял, что это не моё — ушёл в армию. После вернулся в iTransition. А в 2021-м уехал во Львов, оттуда после начала войны — в Польшу. Сейчас живу в Варшаве, работаю .NET-программистом.
— Когда возникла идея написать книгу?
— Всё началось в 2016-м, когда я вышел из кинотеатра «Октябрь» после «La La Land». Почему «La La Land», а не «Blade Runner 2049»? Не знаю. Что-то там щёлкнуло — и с того момента я начал собирать идеи.
— Десять лет от идеи до книги. Как это было?
— Не всё это время я писал. Первые пять лет — это был хаос: гугл док с заметками, идеи, концепты. Я работал «от пятна», как художники — они просто шлёпают краску на холст, а потом начинают из этого пятна формировать что-то понятное. Было какое-то идейное пятно, от которого всё пошло.
Вторые пять лет — уже осмысленная работа. Последние полтора года из них — самый интенсивный период, когда я уже непосредственно рендерил текст. Приходилось рисовать схемы в Figma, структурировать массив информации.
Книга была как старый Citroen, который стоит посреди комнаты — не на ходу, мешает жить. Надо было его доделать, чтобы он наконец уехал. Заварил днище, перебрал двигатель, покрасил — и отправил на улицу.
Писал в перерывах на работе, после работы. Идёшь по улице — записываешь мысли на диктофон. Дома — откладываешь все дела, выгоняешь близких, и полтора часа — твои.
— Хотелось когда-нибудь всё бросить?
— Нет. Я писал потому, что мне нравилось. Если бы не нравилось — бросил бы. Ориентировался только на свой вкус, ведь кто ещё всё это видел? Поэтому свою книгу я г**ном не считаю — она мне нормальная. Как минимум — мне. Понравится ли ещё кому — посмотрим.
— Почему выбрал беларусский язык?
— Я беларус, у меня паспорт беларусский. Не хочу, чтобы говорили, что я российский или польский писатель. Решил проблему так: написал по-беларусски, и уже люди не скажут, что я какой-то небеларусский деятель.
Беларусский язык казался мне не то чтобы киберпанковым, но по-приколу было его задействовать. Мне всегда хотелось, чтобы люди заметили: мы не только «Дзяльбу кабанчыка» пишем по-беларусски, такой отсаженный киберпанк тоже можем.
— Были трудности с языком?
— Технические термины — всё англицизмы, они одинаково звучат на всех языках. Оптоволокно, коблеры — не переводится. Но пришлось подтянуть общий уровень беларусского, пописать скетчи. Сильно надеялся на редактора и корректора — знал, что приду к профессионалам.
— Книга начинается с фразы «Написано человеком для людей». Это принципиальная позиция?
— Да. Я не использовал ИИ для генерации текста. Это немного неуважение к покупателю — продавать за деньги то, что сгенерировано на украденных чужих работах. Гуглил иногда, делал ресёрч с LLM-кой — «существует ли что-то такое?» Но ни строчки не сгенерировано.
— Будет продолжение?
— Да, но не сразу. Продолжение Пентаквантара — рабочее название Гексаквантор или 6Q — очень масштабное, тяжёлое идейно и технически. Я собираю материалы, концепты. Это дело нескольких лет.
Параллельно пишу более короткий роман под кодовым названием G8. В другом мире, менее масштабный. Две локации, больше сконцентрирован на внутреннем мире персонажа. Для меня более личный и острый.
Если вы читали Нила Стивенсона, любите «Blade Runner» и «Ghost in the Shell», если хотите увидеть Минск будущего и разобраться, как могут сосуществовать люди и искусственные личности — это ваша книга.
«Пентаквантар» — для тех, кто любит технические детали, философские вопросы о сознании и масштабные приключенческие истории. Для тех, кому интересно, как буддизм сочетается с киберпанком, а космические баржи — с амишами.
Это не «беларусская литература» в традиционном смысле. Это мировая научная фантастика, которая написана по-беларусски.
Купить можно на сайте издательства.
Следите за новостями: издательство Gutenberg Publisher в Instagram и TikTok.
Беседа получилась длинной и интересной — многое осталось за кадром. Хотите продолжения? Приходите на VII Международный фестиваль интеллектуальной книги PRADMOVA 2025 в Варшаве (21–24 ноября). Встретитесь с Артёмом Шукановым, купите книгу с автографом и поговорите вживую.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.
Топчык, дзякуй!
Ужо прачытана! Рэкамендасьён!
падабайка