Разработчик Матт Визе пользуется ИИ-помощником Claude в работе над своим SaaS-проектом для бизнеса. Чтобы максимально эффективно применять нейросети, он подстроил под них режим дня.
Разработчик Матт Визе пользуется ИИ-помощником Claude в работе над своим SaaS-проектом для бизнеса. Чтобы максимально эффективно применять нейросети, он подстроил под них режим дня.
Лимиты подписки Claude Pro обнуляются каждые пять часов. В течение этого времени пользователь может задать определённое количество запросов. Лимит зависит от модели, длины запроса, размера загруженных файлов и истории чата.
Визе лимита запросов хватает примерно на 1-3 часа после начала сессии. После этого он идёт спать на 2-3 часа, просыпается и продолжает. Так он работает уже несколько недель. Говорит, что поднял производительность в 10 раз и штампует новые фичи, как ниндзя.
Такой ритм сна и бодрствования он подсмотрел у одиночных яхтсменов, которые тоже спят короткими интервалами во время плавания. Повторять за собой никому не советует из-за нехватки фазы быстрого сна. Но говорит, что будет адаптироваться в случае, если Anthropic начнёт поднимать цены на подписку или урезать лимиты.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.
Час паглядзець на гэтую практыку экспертам з галіны HR))
Ведаю, тут ёсць такія)
В показаниях Комиссии по ценным бумагам и биржам в 1982 году он описал типичный рабочий день, который тогда начинался не так рано, как в последующие годы, и еще не был таким безумно напряженным. «Я прихожу где-то между половиной пятого и пятью, – начал Милкен. – Обычно я просматриваю „The Wall Street Journal", а потом пишу указания сотрудникам отдела и кладу их на стул секретарши. К пяти пятнадцати она должна разложить их по всем стульям в отделе, так что если сотрудник еще не пришел, он не сможет сесть на свое место, не увидев этой бумаги.
Затем я сообщаю секретарям, с кем меня связать, и веду телефонные переговоры – обычно до двух часов пополудни.
Где– то между десятью сорока и четвертью двенадцатого мне приносят поесть, и от минуты до пяти я трачу на еду. Ближе к полудню могут приходить представители компаний, и тогда мы ведем с ними переговоры.
Примерно между четырьмя и шестью я получаю итоговую сводку дневных операций отдела и начинаю ее изучать. Если я еще не очень устал, то начинаю писать замечания некоторым сотрудникам и прошу объяснить, почему они покупали или продавали облигации, – в тех случаях, когда у меня складывается определенное мнение и я считаю, что они действовали неправильно или, наоборот, правильно.
Когда я уже ничего не могу делать, я иду домой и готовлюсь к следующему дню».
Выходные Милкен рассматривал как продолжение рабочей недели. Мориц Эдерсхейм – он работал в Burnham and Company с сороковых годов и занимал должность заместителя председателя совета Директоров – рассказывал, что один его знакомый так хотел встретиться с Милкеном, что согласился на единственное время, которое тот мог предложить, – 5:30 утра в воскресенье. «Потом Майк позвонил мне, – вспоминал Эдерсхейм, – и сказал, что как раз в это воскресенье часы переводят на летнее время, а он об этом забыл и теперь просит моего знакомого приехать в половине пятого».
Сама мысль о свободном времяпрепровождении была настолько чужда Милкену, что казалась ему просто оскорбительной. В 1982 году юрист Комиссии по ценным бумагам и биржам спросил Милкена, когда он был в Сан-Фернандо-Вэлли и виделся там со Стивом Уинном:
– Мне не совсем ясно, при каких обстоятельствах вы встречались. Это было в выходные дни?
– Я взял еще пятницу и провел там пятницу, субботу и воскресенье, – пояснил Милкен.
– О'кей. И в один из выходных вы виделись с господином Уинном?
– Я взял с собой бумаги и все время работал. И не понимаю, почему вы говорите о выходных, – это для кого как.
— Доктор, но мой младший коллега говорит, что поднял производительность в 10 раз и штампует новые фичи, как ниндзя!
— Так и вы говорите!
А смысл то этого какой? Денег то в 10 раз больше не будет.
совсем уже крыша едет у людей