Борисовчанка Наталья Ицлер живёт в Израиле уже больше трёх лет. Сейчас она работает специалистом по автоматизации тестирования в офисе IBM в Тель-Авиве, говорит с английским акцентом и излучает радость. Но три года назад такой лёгкости не было и в помине. Да и сейчас без трудностей не обходится. В интервью dev.by Наталья рассказала, как живётся репатрианту и как работается в крупных и мелких израильских ИТ-компаниях.
Начало: паспорт, страховка, корзина абсорбции
— Я из еврейской семьи. Евреи со всего мира могут приехать жить в Израиль — это государственная политика. Когда я прилетела, мне прямо в аэропорту выдали внутренний паспорт и сделали медстраховку — здесь это очень важно. Через год я получила международный паспорт — даркон.
Когда приезжаешь, дают «корзину абсорбции» — деньги, которые помогают почувствовать себя комфортно в стране. Я приехала по специальной программе, и мне выделили место в общежитии, но оно было безумно комфортным: у каждого своя комната, все удобства. «Корзина» была не очень большая, но её хватало на основные нужды, включая оплату этого жилья, питание и другие расходы. И мы бесплатно учили иврит каждый день в течение нескольких месяцев.
Я поехала одна. Родители были «за», потому что в Беларуси была достаточно сложная ситуация. Я уже была в Израиле до этого, я понимала, куда еду — и решила попробовать. Родители тоже могут сюда репатриироваться, и мы об этом думаем, потому что жить на пенсию в Беларуси очень печально.
Беларусь не признаёт двойного гражданства. Из-за этого мне пришлось сразу отдать белорусский паспорт. Мне дали документ, который подтверждает, что я раньше жила в Беларуси и мне не нужна виза. Но моему бойфренду, гражданину Израиля, виза в Беларусь нужна. И ему её выдали ровно на то количество дней, которое указано в анкете. Мы с нетерпением ждём, когда между Беларусью и Израилем будет безвизовый режим.
Жильё: уходя, гасите свет
Сначала я жила в Хайфе. Там очень много иммигрантов из постсоветских стран, зарплаты меньше, чем в Тель-Авиве, но там дешевле снимать жилье и жить в принципе.
Потом я переехала в Тель-Авив, когда у меня появился молодой человек. И сейчас мы вместе живём в Геватаиме уже третий год. Это через дорогу от Тель-Авива, но цены на жилье здесь немного ниже. За жилье мы платим около 1000 долларов. Это меньше, чем средняя цена в этой местности, потому что мы снимаем квартиру у хороших знакомых. Здесь цены варьируются от 1000 до 1300 долларов, а в Тель-Авиве будет примерно 1500-1800 долларов.
В Беларуси электричество, отопление, вода стоят не очень дорого. Здесь нам недавно пришел счет на 250 долларов за электричество за два месяца, когда мы использовали кондиционер, потому что было прохладно. Плюс мы платим налог на землю — тоже около 250 долларов за два месяца. Из-за таких счетов люди совершенно иначе относятся к экономии ресурсов. Если не хочешь каждые два месяца платить 250 долларов, понимаешь, что нужно пойти и выключить свет.
Поиск работы: «Возьмите меня хоть бесплатно»
На момент репатриации у меня не было ИТ-образования. Сейчас я учусь на магистра Software Engineering. В Беларуси я успела проработать QA около двух лет. Хотела пойти учиться дальше (первое образование у меня химическое) и начала подавать документы в университеты. Потом я поняла, что если пойду учиться, мне придется как-то подрабатывать. Тут в основном молодёжь подрабатывает в ресторанах.
В один прекрасный день, примерно через два месяца после приезда, одна из моих подруг из Болгарии предложила поехать на выходные поработать в гостинице на курорте Эйлат. Я провела там два дня, после которых поняла, что работа официантки мне не подходит: нужно либо искать место в ИТ, либо просто возвращаться в Беларусь.
До этого я уже начала рассылать свои резюме. И как раз тогда мне позвонили из компании, в которую я потом устроилась, и пригласили на собеседование. Это была небольшая компания, примерно 50 человек. Я, не зная иврита, рассказывала её владельцу (на английском) о том, как сильно хочу работать: «Возьмите меня хоть бесплатно». Ему понравилась эта мотивация, и меня взяли на минимально возможную зарплату. Но поняла это я значительно позже.
Безработица здесь очень низкая. Даже я нашла работу, не зная иврита, через 2,5 месяца. Да, я старалась, ходила на интервью иногда пешком, потому что денег было мало. Google, Microsoft, IBM, Apple, Facebook и другие ТОП-компании имеют здесь центры разработки.
Зарплаты, налоги, бонусы: «Если не умеешь торговаться, нужно научиться»
Минимальная зарплата в Израиле в любой отрасли — 4500 шекелей (около 1200 долларов). Это контролируется государством. На первой работе моя персональная зарплата составляла 6000 шекелей — около 1500-1600 долларов. В ИТ средняя зарплата гораздо больше. Средний программист с опытом работы 2-3 года и неплохими знаниями будет получать около 18 000 шекелей (около 4600 долларов). Из этого вычитаются налоги.
Система налогообложения очень сложная. В течение первых двух лет я платила буквально 2-3%. На сегодня налоги уже около 25-30%. Мой бойфренд, у которого более высокая позиция и, соответственно, зарплата, платит чуть больше 30-35%. Но в эти 30% входит не только то, что государство забирает себе: это также и наша пенсия, которая здесь очень важна. Например, я кладу на свой пенсионных счёт 5% от зарплаты и компания кладёт дополнительно еще 10%. Но некоторые докладывают меньше.
Многие компании предоставляют такую возможность: работник выплачивает около 100 долларов в месяц, работодатель — ещё 200 долларов на специальный счёт, который создаётся в момент найма сотрудника. Забрать деньги с него можно не ранее чем через 6 лет и расходовать их на свои нужды.
Есть еще один бенефит от компании, который регулируется государством: деньги на еду. В моей компании дают много — около 350 долларов в месяц. Обычно в обед мы заказываем еду в ресторанах, порции очень большие, их хватает на то, чтобы пообедать и еще что-то принести домой для ужина. Но это в IBM. В компании попроще, где я раньше работала, оплачивали 40% обеда.
Если вдруг компания увольняет сотрудника по любой причине, ему платят его зарплату за три месяца в качестве компенсации. Если человек сам уходит, он может пойти на биржу труда. Там платят 80% от зарплаты в течение полугода. Они обязаны платить эту сумму и не имеют права спрашивать о причине увольнения.
Если ты не нашёл работу в течение полугода, они начнут немного прессовать и предлагать варианты сами. Человек может отказаться, никто его за это не оштрафует. Но если не работаешь, просто не сможешь ничего оплачивать.
Тут есть социальная пенсия, она маленькая. Если ты хочешь, чтобы у тебя была хорошая пенсия — примерно 70-80% от зарплаты — нужно платить отчисления на неё. Плюс обязательно нужно оплачивать медстраховку. Самая простая страховка стоит 10-15 долларов, а самая обширная — около 25 долларов в месяц.
Вообще, здесь не принято говорить о зарплате даже с коллегами твоего же уровня. Но если люди сближаются, они всё равно делятся этой информацией. Зарплата у всех разная: ты будешь получать столько, сколько сумел «выбить» в процессе переговоров. На своей второй работе я изначально подняла зарплату вдвое и потом ещё немного. Если не умеешь торговаться, нужно научиться. В конечном счёте, это всего лишь вопросы купли-продажи: ты продаёшь свои навыки и стремишься сделать это выгодно. Это хороший подход, который работает.
Собеседования: «Хорошее знание иврита не настолько важно»
В Беларуси я работала только в EPAM Systems. В Израиле прошла уже 9-10 интервью. Где-то я была просто ужасна, где-то было хорошо. В некоторых компаниях мне просто давали лист бумаги с заданием, которое нужно было сразу выполнить. По результатам него говорят, хотят ли с тобой продолжать беседу.
Естественно, это не самый приятный процесс. Особенно, когда я искала первую работу и была ограничена в средствах, все отказы были очень болезненны. Но если не будешь «фэйлиться», никогда не добьёшься успеха.
Если это большая компания, первым этапом будет Skype-интервью, на этом этапе отсеивают очень многих. «Шарится» какой-то файл в Google Docs с заданием, нужно сразу его выполнить. Обычно нужно написать какой-то код.
Мой опыт показывает, что хорошее знание иврита не настолько важно, как хорошее знание английского. Я так и не выучила хорошо иврит, со мной в офисе все разговаривают на английском — и никто не напрягается, для всех это очень легко.
Если ты проходишь Skype-интервью и выполняешь техническое задание, тебя приглашают в офис и проводят несколько интервью подряд. В Google их пять — но это же Google. Обычно это интервью с HR, ещё одно техническое интервью с lead или senior developer и интервью с менеджером.
Конечно, на собеседованиях задают вопросы про всю твою жизнь. Меня спрашивали, почему я приехала, с кем, насколько релевантен мой предыдущий опыт.
Очень важны рекомендации, нужно предоставить несколько. Необязательно от менеджера, можно от сотрудников с прошлой работы.
Мне кажется, собеседования технически непростые. Но они такие же, как в США, насколько я могу судить по информации в интернете. В Израиле вообще очень любят смотреть на США и делать всё, как за океаном. Наверное, потому что там живёт много евреев. Оттуда приходит культура, в том числе рабочая. В основном все израильские компании работают на США и стремятся продвинуть свои продукты на том рынке.
Стартапы: «Ещё никто ни разу не пожаловался на большие налоги для компаний»
Очень многие стартапы покупаются американскими компаниями. Сейчас я работаю в IBM, потому что корпорация купила компанию, в которую я пришла. Это был стартап по банковской безопасности, в котором к тому времени работало уже 250 человек.
Тут достаточно хорошие условия для стартапов. Налоги очень скромные, особенно вначале, когда бизнес только развивается. Мне в Израиле ещё никто ни разу не пожаловался на большие налоги для компаний.
Плюс тут очень хорошие технические специалисты. И это не только местные жители: очень большая прослойка выходцев их постсоветских стран. У меня в компании около 25-30% «русских». Здесь во всех ИТ-компаниях можно найти русскоговорящих сотрудников.
Офисная жизнь: овощи, пицца и культура овертайминга
Тут везде очень крутая кухня, даже в той компании, где были невысокие зарплаты. На кухне обычно не только кофе и чай десяти сортов: всегда есть молоко, в том числе соевое и кокосовое, орехи, сухофрукты, свежие фрукты, овощи для салата в холодильнике, творожки, йогурты, всякие печенья, конфеты.
В IBM в 6 часов вечера нам приносят бутерброды, пиццы — пытаются стимулировать работников остаться подольше. Это мелочь, но приятная.
Я люблю приходить раньше 8 утра. Мои ребята любят приходить в 10. Но время не регулируется, главное отработать определённое количество часов в месяц.
Обычно в компаниях есть карточки, которыми пользуются при входе и выходе из офиса. В IBM этого нет, всё основано на доверии — сотрудники сами вносят отработанное время. В конце месяца менеджер должен его утвердить. Но, например, мой менеджер сидит на другом этаже, он не знает, во сколько я прихожу. Он видит, в какое время я начинаю отправлять письма, и может судить примерно.
Рабочий день должен быть 8 часов и один час обеда. Но здесь есть культура овертайминга: от тебя ожидают, что ты посидишь подольше. Я прихожу в 8, а ухожу в 7 вечера. Никто не будет тебя удерживать, если ты хочешь уйти вовремя. Но, естественно, для людей с овертаймами выше вероятность получить повышение, прибавку к зарплате или бонус.
Мой овертайминг очень большой. Иногда система, в которую я вношу время, пишет, что я должна немного успокоиться. Есть лимит, после которого система отправляет уведомление менеджеру о том, что работник слишком много овертаймит. Его нужно либо успокоить, либо IBM должен доплачивать за это деньги. Если нет большой необходимости, просят много не овертаймить. Меня мой начальник периодически отправляет домой.
В IBM есть система оценки ранга работника. Есть свои поинты, по которым это считают, и чем выше у тебя рейтинг, тем проще будет, например, сменить проект или получить руководящую должность. Да, перерабатывать сложно, но в конечном итоге это вознаграждается.
Отдых: путешествия, еда… и путешествия
Отпуск у каждого свой, это обсуждается при приёме на работу. У меня сейчас 16 рабочих дней, до этого было меньше.
В иудейской культуре другие праздники. Перед ними мы всю неделю работаем вместо 8-ми часов 6. В это время никто не овертаймит, все уходят в 3 часа дня. А перед праздником мы работаем только полдня. Такое бывает два раза в год — в Песах весной и Рош Ха-Шана (еврейский новый год) осенью.
В прошлом году в сентябре мы поехали в Австралию и Новую Зеландию. Были праздничные дни, много выходных — и отпуск растянулся больше, чем на месяц.
К этим праздникам дают специальную карточку с бонусом. В Песах мы получили около 200 долларов.
В Израиле путешествуют все. В Европу в том числе. Здесь очень развито гей-сообщество, особенно в Тель-Авиве. Тут признаются гомосексуальные браки, заключённые в других странах. И они очень любят ездить в Берлин, гей-столицу Европы. Израильтяне также любят путешествовать в Южную Америку и Азию.
Но отдохнуть можно и внутри страны. Есть специальные домики для пар и семей — циммер. Есть кибуцы — небольшие деревни (совсем не похожие на белорусские). Там есть пивоварни, винодельни, много чего интересного. Красивая природа, море…
Зимой все спешат в горы, потому что там выпадает снег и всех это очень веселит.
У евреев все праздники в основном сводятся к еде и всему, что вокруг еды. Но тут нет проблемы алкоголя, которая меня так расстраивала в Беларуси: люди если и пьют, то немного и качественные напитки.
В соседнем офисе сидит команда разработчиков. У них стоит 8-10 бутылок хорошего алкоголя, и они могут спокойно в четверг в 3 часа дня выпить по рюмочке коньяку или виски. У моего бойфренда на работе тоже есть такая традиция — это 20 минут релаксации, общения, тимбилдинга в последний рабочий день недели.
Армия, которая идёт на пользу, и война, к которой все привыкли
В Израиле обязательна военная служба для всех: три года для мальчиков, два года для девочек. Но армия тут совершенно не такая, как в Беларуси. Сначала ты видишь 18-леток, которые ведут себя отвратительно, «без тормозов». А через два-три года они возвращаются нормальными людьми.
Если девочки не хотят служить в боевых войсках, они могут выбрать место возле дома и ходить в армию, как на работу. Например, они могут что-то делать в армейском офисе днем и приходить домой ночевать.
Это не потерянные годы, а время, за которое можно чему-то научиться. И потом, когда они в 20-21 год выходят из армии, они хотя бы знают, чего хотят. В Беларуси, когда я в 17 лет поступала в университет на инженера-химика, я вряд ли понимала, чего хочу от жизни.
Армия дает много бенефитов: очень маленькие налоги первые несколько лет, деньги на два года обучения в университете. Плюс ещё сумму денег. Обычно после армии все едут на полгода-год в большое путешествие в Южную Америку или Азию. И только потом они поступают в университеты.
Я живу тут 3,5 года. За это время дважды была мини-война. Опять же, то как это обрисовывают в газетах, не совсем соответствует реальности. Да, рядом с границей люди часто слышат выстрелы и ракета, действительно, может упасть. Для тех, кто живет в центре далеко от границы, это ощущается совершенно не так. Народ к этому привык с момента образования Израиля. Все настолько хорошо знают, что и как делать, что я никогда не видела никакой паники и беготни.
Как только звучит сирена, всем нужно идти в бомбоубежище. Обычно это либо специальная комната в квартире, либо специальным образом построенный подъезд. Все дома в Израиле строились с расчётом на обязательное бомбоубежище. У нас оно в подъезде. Когда включается сирена, в течение 1,5-2 минут нужно попасть туда. Мы просто берём телефоны, что-то надеваем и выходим.
Мама моего молодого человека была очень расстроена, потому что он попросился в боевые войска. Тут очень многие сами просятся. У них огромная любовь к своей стране. Он участвовал в некоторых боевых действиях и считает, что это воспитало в нём характер и пошло только на пользу.
Все, кто прошёл армию, считаются военнообязанными. Мой молодой человек раз в 2-3 месяца ходит в армию на несколько дней. Их там тренируют, чтобы поддерживать форму.
Израиль очень любит своих солдат. Вообще, тут всё пропитано любовью к стране и друг к другу. Даже если Израиль потерял одного солдата, они дадут любые деньги, чтобы вернуть его обратно. Даже если это будет убитый солдат, его никогда не оставят на чужой территории. Если человек пострадал в боевых действиях, пенсия от государства будет достаточно высокой. Тут нет инвалидов, которые живут на гроши.
Отношения, друзья, семья
Я почти перестала общаться с «русскими» — иногда на работе перекидываемся парой фраз. Во-первых, они здесь другие. Во-вторых, я не верю, что в 30 лет можно завести новых друзей. Основное моё общение — в Беларуси. Мой бойфренд — мой самый большой друг.
Здесь мужчина во всём помогает женщине. Равноправие не только в деньгах, но и в доме: он всегда может приготовить, убрать. Они обожают детей — очень часто с детьми гуляют папы, а не мамы.
Здесь при рождении ребёнка даётся отпуск 3 месяца. В эти три месяца платят твою обычную зарплату. Потом можно взять ещё три месяца за свой счёт. Есть частные детские садики, которые стоят около 1000 долларов в центре страны в месяц — это дико дорого. Но обычно в 6 месяцев все дети идут туда. Правда, все очень рады, если есть бабушка, которая может посидеть с ребёнком.
И здесь беременные ходят на работу до последнего дня: сидишь программируешь, потом понимаешь, что воды отошли — и поехала.
Ещё здесь очень отличаются отношения между парнем и девушкой. Как правило, они делят счёт в ресторане, поровну платят за жилье. «Мужчина должен» — здесь такого нет, если вы в равноправных отношениях. Отношения очень независимые. По крайней мере, в том обществе, в котором живу я.
Фото: из личного архива Н. Ицлер.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.