«Сломали руку и челюсть, могли посадить». Айтишник бежал в Украину, сейчас лечится в Чехии

Об ИТ

— В ИТ я с 2000 года. Занимался интерактивным программированием, графикой, Flash, HTML. С 2005 года работал как фрилансер с белорусскими международными компаниями, делал интерактивные сайты, приложения, игры. Последняя компания разрабатывала казуальные игры. Но во время коронавируса все это прикрылось, поскольку сильно упали рекламные прибыли, а мы делали игры с монетизацией на рекламе. Сейчас я с партнером делаю игру и параллельно разрабатываем криптовалютного бота.

О выборах и протестах

Я с начала активно участвовал в самих выборах, ходил на пикеты, записался в инициативную группу по сбору подписей на референдум, но нам просто не дали собраться. Было готово 14 тысяч волонтеров, но нам просто не дали стадион, где можно было бы собрать такое количество людей. Ходил на предвыборные концерты, которые проводила Тихановская, на сами выборы.

У меня двое маленьких детей, поэтому на акциях осторожно себя вел. Но сложно себя контролировать, когда видишь несправедливость. Сначала ходить на митинги было достаточно безопасно. Потом начались жесткие задержания, избиения, тюрьмы, в которых невозможно находиться.

О задержании

17 сентября я участвовал в небольшой акции, там было около 40 человек, мы стояли вдоль дороги. Приехал ОМОН, начал задерживать людей. Я смог убежать, но там был мой знакомый, у которого были проблемы с ногой, у него не получалось скрыться. Я попытался за него вступиться. Ни на кого не нападал, просто пытался оттащить его от этих людей. Мне одним ударом сломали челюсть. Я сразу удара даже не увидел: было холодно, я был в капюшоне. 

Меня задержали за нападение на милиционера. Была минута, когда я пытался отвлечь их от того парня. Плохо помню этот момент, в процессе я, возможно, защищался от ударов в голову, что они расценили как агрессию.

Я не лез в драку, понимал, что в нашей стране это бесполезно. Я просто пытался забрать у них знакомого, кричал, чтобы его отпустили. На допросе омоновцы сказали, что у них вчетвером не получалось меня скрутить, в итоге меня залили слезоточивым газом до того состояния, что я ничего не соображал, и сгрузили в машину. Меня избивали при задержании, но мне повезло — я почти ничего не чувствовал, видимо, были на адреналине.

Кстати, я не сразу понял, что челюсть сломана. Потом почувствовал, что не смыкаются зубы. Когда приехали в РУВД, я уже немного терял сознание, не мог стоять. Со мной провели допрос и уже потом вызвали скорую помощь.

Я четыре дня лежал под конвоем в больнице. Оказалось, что у меня был двусторонний перелом челюсти. Мне сделали шинирование, во рту была проволока сверху и снизу, с резинками, рот нельзя было закрыть. Была сломана рука, мне рассказали, что я ее сломал при падении.

Об уголовном деле

Мне выдвинули обвинение по ст. 364 — нападение или угроза нападения на сотрудника правоохранительных органов. Наше дело считалось особо важным, его вели пять следователей. Все потому, что у товарища, которого я защищал, от слезоточивого газа случился анафилактический шок, он три дня провел в реанимации. Милиционеры говорили, что это не они залили его газом, а протестующие, и квалифицировали это как нападение со спецсредствами. Из-за того, что парень был на грани смерти, открыли уголовное дело на нас, по которому мы с товарищем проходили как подозреваемые. Но у меня есть видео, которые подтверждают, что я ни на кого не нападал.

В итоге меня всё же освободили из-под стражи. Повезло, что у следователя, который проводил допрос, был тогда последний день работы, и он именно по этому видео провел допрос и меня отпустили. Еще есть версия, что меня выпустили, потому что у них не было ресурсов больше держать конвой в больнице. А в СИЗО меня нельзя было посадить, потому что я тогда был на жидком питании.

О бегстве из страны

Я еще три недели лежал в больнице, потом стал ходить на допросы в Следственный комитет. Мне сказали, что у меня есть выбор: залог или заключение. В пятницу должны были выставить сумму залога, а в четверг я собрался и уехал. Понимал, что хуже уже быть не может: судя по тем делам, которые уже идут в Беларуси, мне бы дали реальный срок от 3 до 6 лет. Никакие видеодоказательства во внимание бы не принимались, а только то, что говорят ОМОНовцы. Я уехал вместе с семьей

Я закрыл все счета в белорусских банках, еще когда начался коронавирус. Сейчас у меня контракт с издателем и деньги по контракту он мне может выплачивать на любое юрлицо. Сейчас я — в процессе оформления статуса беженства и не могу открывать юрлицо, все немного подвисло. Но активы хранятся у моих партнеров, с ними ничего не случилось.

Об Украине и переезде в Чехию

К сожалению, в Украине запустить бизнес не вышло. Мой криптопроект сейчас на таком этапе, что я ищу под него инвестиции и мне нужно работать прозрачно. А в Украине пока это сделать нереально, потому что украинские банки с криптовалютой не работают. Законопроект, который должен регулировать криптовалюту, пока на рассмотрении. Для ИT обещают сделать льготно-налоговую систему, но юристы мне рассказали, что в украинском бюджете — дыра, поэтому в этом году это вряд ли случится.

Еще когда я лежал в больнице, мы всей семьей подавались на реабилитацию в Чехию. У них хорошая программа по поддержке политических беженцев. Я сейчас на реабилитации в Чехии, и буду подавать на беженство.

Новый рекламный формат в наших телеграм-каналах.

Купить 500 символов за $150