Как айтишница помогает животным, у которых нет дома

«Видишь, что животному нужна помощь, — ищешь машину, садишься и едешь»

Мы встречаемся у гипермаркета на выезде из города. Пока ждём фотографа, подруга Олеси Саша, тоже айтишница, идёт в магазин — закупиться «вкусняшками» для собак: «С пустыми руками нельзя». Олеся в это время рассказывает, как начала волонтёрить.

— Как-то я вышла в обед из офиса — и увидела собаку, что подходила к прохожим и каждому клала под ноги камешек. Было понятно, что собака домашняя, скорее всего, живёт в частном секторе неподалёку, — просто убежала. Я вытянула пояс из шлиц плаща, обвязала вокруг шеи «потеряшки» и пошла с ней в частный сектор искать хозяев. И нашла, — смеётся девушка. 

А пока шла, Олеся успела подписаться в соцсетях на несколько волонтёрских групп и разместить в них пост о «собаке с камешком». Потом стала постоянно читать посты волонтёров — и начала сама помогать животным. Говорит: «Не могу пройти мимо», — у неё самой дома живут два кота и собака.

В волонтёрских организациях Олеся не состоит, в чатах не «зависает». Говорит, в них куда больше разговоров: «Ай-ай, как же помочь бедняжке», — чем дела. А она болтать не любит: «Видишь, что где-то животному нужна помощь, — ищешь машину, садишься и едешь». 

Забрать собаку с трассы или у хозяина, что мучает её (а бывает и такое), — «не штука». Это только начало — предстоит вылечить её, конечно, за свои деньги, найти передержку, и это тоже чаще всего не бесплатно — сутки стоят около 10 рублей. 

— Очень много времени уходит на то, чтобы пристроить животное, когда ты его вылечил-выходил, — говорит девушка. — Ты ведь ухаживаешь, заботишься о нём, — и это уже не просто какая-то там собака, она почти твоя: ты не можешь отдать её непонятно кому. 

Перед тем как отдать кому-то животное, Олеся проводит целое «собеседование» — не менее серьёзное, чем при устройстве на работу, — смеётся она. 

— Но бывает, по телефону кажется, что собеседник адекватный — отвечает, как надо. Ты приезжаешь к нему —  а у него дома «хламушник», сам он пьян в стельку. И тебе страшно оставлять с ним животное — мало ли, зачем ему собака.

Или так: вроде и дома у человека всё хорошо, и выглядит он прилично, но собака заходит в дом — и он вдруг переходит на фальцет: «Ой-ой, она же когтями мне паркет поцарапает…» — и ты понимаешь: значит, не нужно ему это животное.

Сейчас Олеся курирует двух собак, но бывает и по три. Больше — ни-ни: «Когда у тебя на кураторстве толпа из 20-30 животных, ты не успеваешь обо всех заботиться, не можешь пристроить их — это профанация, а не кураторство».

— Ну и плюс вы понимаете, что это время и деньги. 

Олеся говорит, что сейчас у нее уже есть команда из проверенных ребят, которым можно, если что, позвонить — попросить выручить.

— Мы стараемся друг другу помогать: я, например, могу написать и разослать посты за кого-то из этих ребят, Саша находит время, чтобы отвезти меня, куда нужно. Так у нас больше получается. Потому что в одиночку совсем тяжело. 

«На грант от Playrix мы могли стерилизовать 160 животных и 66 вакцинировать»

Придя в Playrix, Олеся узнала, что компания выделяет гранты на благотворительные проекты сотрудников. Раз в году можно подать заявку — и если специальная комиссия её одобрит, победитель получит 6 тысяч долларов. Конечно же, Олеся подалась на грант.

Девушка говорит, что, как правило, побеждает не один проект, а несколько: в прошлом году победителей было 10, в этом — уже 18 (а всего претендентов на грант — 30). 

Свой проект Олеся назвала PawPrix care project. И сделала приписку: «Игра на выживание». В нём описывается не только миссия, но также плачевное состояние зоозащиты в стране. Вот одна выдержка из презентации:

— Только за 2020 год за счёт средств местных бюджетов было отловлено 27 875 собак и 15 012 кошек. Умерщвлено — 70% из них. Добиться пересмотра подходов, не получилось пока ни у одной волонтерской организации.

Олеся указала, что помогают животным в основном только зоозащитные организации. Их в Беларуси всего 26, и 70% из них — в Минске. Но зоозащитники не успевают спасать всех, кому нужна помощь, банально не хватает «рук» и мест для содержания. Ну и денег, само собой.

Олеся прикинула, одна из самых больших статей расходов, которые несут питомники, — на стерилизацию животных: это от 120 до 250 рублей. Недёшево обходится и вакцинация. Олеся предложила компании «отчасти закрыть хотя бы эту проблему». 

— Я подсчитала: на грант от Playrix можно было бы стерилизовать около 160 животных из трёх приютов и 100+ вакцинировать.

Олеся выбрала приюты, о которых мало знают и, соответственно, мало помогают: один — в Минске, другой — в Новогрудке, а третий — в Бобруйске. «Их тянут в основном фаундеры, — рассказывает девушка, — всё на себе, порой даже в буквальном смысле».

— Ещё знаете, чем серьёзнее больна собака — тем меньше отклик, такую мало кто хочет брать. А в этих приютах не выбирают, нужна им такая головная боль или нет — просто срываются среди ночи, узнав, что где-то на трассе собаку сбила машина, едут за много километров, «отскребают» с асфальта — и лечат. Этим я и руководствовалась, когда выбирала, кому помочь. 

Деньги компания перечисляла через зооплатформу SaveUs.by. Олеся очень хвалит этот сервис. 

— SaveUs.by — одно место (вместо 100+ волонтёрских групп соцсетях), куда приходят все: волонтёры заводят животным «карточки» и открывают сборы на помощь им, пользователи донатят.

При этом средства идут не через волонтёров, а сразу по назначению: от спонсора — ветклинике, зоомагазину или аптеке. Юрлицам SaveUs.by предоставляет отчётность по расходу средств.

Олеся говорит, что многие её коллеги, узнав об инициативе, тоже захотели помочь животным — и специально для них фаундеры SaveUs.by подключили корпоративный аккаунт.

На передержке: «собака неДубакова», фокус с миской и кормёжка из ложки

Тем временем мы подъезжаем. Машина тормозит в поле. Вокруг — будки, будки, будки… Десятки будок, вольеры и домик для котят. Нас замечают собаки — и поднимают лай на всю округу.

Олеся распахивает руки и идёт к животным — обниматься. Потом достаёт из рюкзака банки с «вкусняшками» — собаки аж подпрыгивают. Белая, почти как у Михаила Дубакова, только худая, из-за чего мы начинаем звать её «собакой неДубакова», вскакивает на крышу будки, словно демонстрируя: «Вот она я». Чёрненькая хватает зубами миску — и замирает в уморительной позе. 

— Это её коронный трюк, — смеётся крепкий мужчина-волонтёр, — она часто так делает.

Олеся тем временем кормит с ложки молодого пса. Тот так жадно хватает корм, что кажется, проглотит вместе с ложкой. «Не то, чтобы его тут не кормят, просто это для него десерт», — поясняет девушка.

Потом Олеся подходит к другой собаке, а затем к её соседке — обходит всех. Банки с кормом пустеют на глазах. Девушка гладит и обнимает псов, заглядывает к ним в глаза. В одном из вольеров случается небольшая драка — два щенка не смогли поделить Олесино внимание и сцепились.

Это длится часа полтора или чуть больше. А затем мы снимаемся с места — «ещё нужно заехать в питомник», напоминает тот самый мужчина. Оказывается, место, куда мы приехали, ещё не сам приют, а «передержка». 

— Ответственные кураторы платят за передержку, «ведут» собаку, пока она не найдёт дом. Но бывает и так: первое время люди навещают пса и привозят ему еду, а потом исчезают — и собака остается на попечении приюта, что ставит его хозяев перед ужасным выбором, кого накормить сегодня.

Таксист был в шоке: «А кто вам выделяет деньги? Как никто?!»

Пока мы едем к приюту Олеся говорит, что часто сталкивается с мнением, мол, волонтёры — это своего рода «скорая» для котов и собак. Обыватели думают: стоит им позвонить — и волонтёр тут же выедет спасать животное. 

— И эти люди искренне недоумевают, когда понимают вдруг, что нет — так не работает. Одни мои знакомые очень возмущались: они подобрали котика, позвонили в приют — «Приезжайте, забирайте!» А там ответили: «Нет, мы никуда не поедем, это вы приезжайте к нам». 

Да, у них нет машин и нет спонсоров, которые будут содержать, лечить и  искать животному дом. На всё необходимы ресурсы — финансовые, временные и человеческие.

Или как-то ехала я на такси с котом в ветеринарку. И водитель всё не мог поверить — переспрашивал: «А кто вам выделяет деньги? Как никто?! А другим волонтёрам тоже не платят?». Он был в шоке, не понимал, зачем тогда всё это. 

Нам тоже интересно, и правда, зачем. Олеся задумывается и признаётся, за 10 лет она видела столько всего — и страшно было, и обидно, и хотелось бросить: «да могут у меня быть выходные на диване, наконец?» Но то чувство, которое испытываешь, когда собака или кот, которого ты опекаешь не один месяц, находит, наконец, новый дом, — «оно такое волшебное. Наверное, так чувствует себя человек, сумевший подняться на Эверест, или впервые увидевший океан. Это состояние полного восторга и катарсиса».

В этот момент Олеся вспоминает про Асю и Вову — собак, которых она забрала с Гурского.

— Вова был похож на волка из советских мультиков — я так и писала в объявлениях: «Волк Вова ищет дом». Работники приюта вывели его вместо другой собаки, на которую я указала, — а отправить обратно я его уже не смогла, он так на меня смотрел.

Пристроить Вову удалось только через год, а Асю — ещё позже. И как же рада я была, когда для них нашлись хорошие хозяева: для Вовы — за 150 км от Минска, а для Аси — за 350. 

Тут же следом ещё история — про неразлучную парочку котов, которые «обнимались хвостами». Кота Ваню Олеся забрала с улицы сразу, «он в руки шёл», а за кошкой Машей пришлось погоняться с котоловками — 3 недели ловили. 

— Как поймали, мы сразу отвезли Машу в клинику — на стерилизацию. Когда кошка проснулась после наркоза, первым делом Ваню своего нашла — легли рядышком, он её лапкой приобнял. Об этом написала мне их новая хозяйка. Такое умиление! И так приятно осознавать, что у этих животных всё хорошо.

«Любую собаку можно пристроить — даже ту, у которой, казалось бы, нет шансов»

В приюте всё повторяется снова: собаки, которые так машут хвостами, что, кажется, вот-вот улетят, и радостный лай, и обнимашки — псы обхватывают девушку своими лапами, кладут голову на плечи и не хотят отпускать. Олеся подходит к каждой: треплет за ухом рыжую Зарплату, гладит её брата Аванса.

Ирина, владелица приюта, рассказывает, что рыжих красавчиков им привезли с проходной завода. Клички им придумали рабочие. Аванс и Зарплата живут в приюте уже 4 года — и их мир не шире их вольера. 

Здесь многие собаки живут годами. Олеся считает, их просто «не пиарят» — «у Ирины столько собак и столько забот, некогда сидеть в соцсетях». Вот если бы кто-то из коллег взялся. Девушка очень надеется, что после объявления грантов в Playrix у неё станет больше единомышленников. 

— Любую собаку можно пристроить — вот хотя бы Вову, у которого, казалось бы, не было шансов. Но нашлась женщина, которой он приглянулся.

Место солидарности беларусского ИТ-комьюнити

Далучайся!