«Из техсредств были только розетки». Как Bamboo Group делает сервисы для образования в Беларуси и Азии, и почему минобр «не замечает в них потребности»

Bamboo Group делает два EdTech-проекта. Один для Беларуси — это платформа Знай·бай, которая включает в себя электронные дневники и журналы, генератор расписаний, а также менеджер системы образования. Другой, под названием BeED — для стран Азии. 

Об общем и различиях в проектах, о проблемах, связанных с внедрением электронных сервисов, и о том, нужны ли они белорусскому минобру, dev.by рассказали сооснователь и CEO компании Владислав Герчиков, CSO Bamboo Group Владислав Евтеев и бренд-директор Знай·бай Александр Тепляков.

Какой из двух ваших проектов был раньше — Знай·бай или BeED? 

Владислав Г.: Знай·бай, но для для Bamboo Group он — далеко не первый образовательный проект: в своё время мы имели отношение к SchoolOS.eu, а ещё были разработчиками приложения «Дзённiк» от МТС. 

В 2016 году мы поняли, что EdTech с точки зрения инвестиций также интересен, как FinTech. Но только FinTech уже перегрет, а у EdTech есть перспектива: интерес к нему будет только расти. 

Как «родился» Знай·бай?

Александр: Он вырос «из сланцев программистов» — вчерашние выпускники техвуза нашли незанятую нишу, и стали пилить продукт. Их конкурент, разработчик Schools.by сконцентрировал свои усилия в Минске. Поэтому ребята начали с регионов: первыми к системе подключились две гимназии в Барановичах и Пинске. 

Владислав Е.: А нашёл ребят я — почти случайно: «ковырял» местный рынок EdTech, пытаясь понять, кто уже есть, и наткнулся на их сайт. 

Александр: Мы вошли в проект как инвесторы, полностью переработали продукт, перепозиционировали его — и показали прекрасный трекшн: начав примерно с пяти школ, в 2016 году вышли на показатель 320 учебных заведений. А сейчас к Знай·бай подключены 1080 школ.

Владислав Г.: Постепенно Знай·бай перестал быть просто продуктом-флагманом «Электронный Дневник», а превратился в платформу e-сервисов — он вместил в себя и журналы, и дневники, и генераторы тестов и расписания, а также набор сервисов, облегчающих работу всем — от ученика до министра. 

Тот же генератор расписания нужен школе всего 2 раза в год, но снимает невероятную головную боль — ведь этот «пасьянс» занимает у завучей до двух недель. Автоматизация даёт на 95% верный результат: кое-что придётся «подкрутить вручную», однако это займёт пару часов.

Скажите, зачем нужно было брать уже существующий проект, если у компании был свой опыт EdTech-разработки?

Александр: Рынок белорусского электронного образования — назовём его так — крайне зарегулирован государством: войти туда не просто. Для этого нужно выполнить гигантское количество требований ГИАЦ минобразования, которые меняются чуть ли не каждый год. 

На данный момент жёстким требованиям соответствуют только Знай·бай и Schools.by — проекты двух конкурирующих игроков, которые занимают две трети рынка примерно в равных пропорциях. Ещё треть рынка не занята вообще никем.

Ваш заказчик — министерство образования?

Александр: Потенциально, да. Тот же менеджер системы образования внутри Знай·бай может быть полезен чиновникам различного уровня, потому что аккумулирует в себе все базы данных. 

Система генерирует гигантское количество отчетности — но кто-то выполняет эту работу в Excel, кто-то в PDF, а кто-то в Word. Свести всё это в единую аналитику самому практически невозможно — такие вещи с большим трудом поддаются анализу. 

Владислав Г.: Я поясню на примере: предположим, руководителю района нужен какой-то количественный параметр — сколько пар лыж находится у него в хозяйстве. Он может пойти по обычному своему пути — разослать через секретаря письма и факсы, потом месяц собирать данные; а может просто зайти в МСО — и увидеть все эти лыжи. 

Александр сказал: «Потенциально», — значит, сейчас запроса сверху как такового нет?

Александр: Запроса нет. Но есть госпрограмма, которая подразумевает в том числе цифровизацию сферы образования, — она финиширует в 2020 году. И могу сказать, что, если бы не мы и конкурент, отчитаться по проекту «Электронная школа» было бы не за что. 

В середине августа первый замминистра образования Ирина Старовойтова на вопрос, планируется ли ввести электронные журналы и дневники в каждой школе, ответила: «Мы сейчас не ставим такую задачу». 

Владислав Г.: Пока министерство не замечает потребности в электронных сервисах (что для нас новость), более 75% белорусских школ уже подключены к ним. 

При том, когда мы начинали, у школ из технических средств вообще были только розетки. Мы раздали учителям школ более 2,5 тысяч планшетов, учили работать с электронными журналами, постоянно консультировали.

Александр: О том, что Знай·бай актуален для системы образования, можно судить и по косвенным признакам: мы сделали локальный продукт, но к нам обращаются представители других систем образования постсоветской формации — из России, из Украины и Азии. Они выходят на нас сами — мы не прикладываем к этому усилий.

BeED вырос из Знай·бай?

Владислав Г.: Нет, у него другая история. В 2017 году мы проходили акселерацию в финском xEdu со SchoolOS.eu, и познакомились там с малазийской командой. 

Это семья, которая на протяжении 40 лет владеет огромной сетью школ как у себя на родине, так и в Индонезии, Китае и даже Шотландии. Малазийцам очень понравился наш проект, но это было «немного не то», чего требовал их рынок. Объединив усилия, мы начали делать уникальный продукт — у него потенциал стать Jira в индустрии образования не только в Юго-Восточной Азии, но и глобально. Сейчас это самая современная концепция образовательной экосистемы в мире.

Есть хоть что-то общее между электронными платформами для белорусского рынка и азиатского? 

Владислав Г.: Если расписать оба проекта, вы не найдете ни одного общего момента.

Разберём некоторые моменты отдельно: за Знай·бай школа не платит ничего, платят родители за премиальный пакет по своему желанию. Цена вопроса — 13.99 рублей за четверть, при этом у каждого родителя есть выбор — можно пользоваться и бесплатной версией продукта.

Владислав Е: Такое условие поставило минобразования, и мы обязаны обязаны поставлять функционал обычного дневника бесплатно. Есть, правда, нюанс: бумажный дневник  почему-то никто ученикам просто так не даёт — он продается.

За рубль, не за 41.99 в год, как указано у вас на сайте…

Владислав Е: А мы не против каждый год предоставлять всем без исключения ученикам премиум-пакет за такую цену — умножьте на миллион (именно столько детей обучается в белорусских школах), и получите неплохую цифру.

Владислав Г.: Если продолжить, то Знай·бай предполагает также схему В2G: государство платит за решение для менеджмента системы образования и генератор расписаний. 

Бизнес-модель BeED, напротив, предполагает, что за использование нашего решения, как ERP, так и CRM, платит школа. Мы предусмотрели также В2С-схему — но в этом случае родители покупают контент: учебники, пособия и прочее.

Владислав Е: Далее, концепция BeED предполагает создание образовательной экосистемы, а её изюминка — experiential learning, то есть «обучение на опыте»: различные эксперименты, экскурсии и путешествия, в которых ученикам не только рассказывают и показывают что-то, но и дают сделать своими руками.

Подобный подход не предлагает больше никто. Хотя азиатский регион в нём очень заинтересован: они всё время пытаются сократить разрыв между теорией и практикой. Логистику и прочие вопросы закрывают местные предприниматели — так BeED поддерживает локальные бизнесы.

Стек технологий на ваших проектах также разнится?  

Владислав Г.: Да, у Знай·бай это — .Net и C#, так как, когда мы получили проект, уже был определённый легаси код. В BeED фронтенд делается на Angular и Node JS. 

Александр: Я бы хотел добавить, что у Знай·бай стек определяется государством: есть регламент о том, как должны шифроваться и храниться данные.

Это проблема? 

Владислав Е.: Это отвлекает команду от развития продукта. Раньше у нас был другой хостинг, однако мы были вынуждены перейти на BeCloud. Затем встал вопрос сертификации в ОАЦ — это заняло почти полгода и потребовало немалых расходов. 

Рынка как такового ещё нет, а стандарты всё навешивают. В прошлом году, например, мы очень много занимались разработкой версий для слабовидящих для школьных сайтов.

Объясните, причём здесь сайты? 

Владислав Е.: Есть требование регулятора: каждое учреждение образования должно иметь свой сайт. Единственный человек в школе, который теоретически может это сделать, — учитель информатики, но у него своей работы хватает. Мы берём весь этот труд на себя — избавляем руководство школ от очередной головной боли.

А зачем?

Владислав Е.: Потому что с самого начала и по сей день мы выступаем как партнёры школ: продолжаем помогать, обучать, давать консультации — это часть нашей стратегии.

Электронный дневник или журнал — инструмент, который вроде бы облегчает жизнь и учителю, и ученику. Но в Беларуси и России учителям нередко приходится вести и бумажные журналы, и от этого работы только прибавляется. 

Александр: Тут нужна воля министерства образования, которое чётко и внятно скажет: можно не использовать бумажный носитель. Ведь директора школ боятся: «А вдруг меня накажут…» Инициатива у нас в стране наказуема, поэтому многие ведут в лучшем случае 2 источника. 

В лучшем?

Александр: Да, потому что это уже хорошо. Есть и те, кто застрял в XX веке — и пользуются только бумажными носителями. 

Владислав Г.: Но всё-таки ⅔ школ используют это решение — это уже далеко от критической массы, поэтому я не сказал бы, что мы находимся на начальной стадии. 

Вы пытались вести переговоры не со школами, а выше?

Александр: Мы регулярно это делаем.

К чему они приводят?

Александр: Результаты разные: наш опыт выхода на рынок говорит, что есть руководители, которые говорят: «Я хочу это сделать — и сделаю». Кто-то — на уровне школы или гимназии, а кто-то на уровне района или даже области. 

Есть такие области? Можете назвать?

Александр: В Гродненской области процесс дигитализации идёт быстрее, чем в Минске и Минской области — там люди живее: они берут на себя инициативу.

И полностью отказываются от бумажных носителей?

Александр: Ну конечно! Электронные носители ведь позволяют нажать кнопку «Печать» и распечатать журнал, сшить, поставить печать и сдать в архив на 50 лет, если это необходимо. Хотя некоторых такой аргумент не устраивает: им нужны более веские доводы, потому что они боятся получить за свою инициативу по «шапке». 

Владислав Е.: Но если сменить парадигму, заявив с высокой трибуны, что отныне электронный обязателен, а бумажный — опционален, то завтра-послезавтра дневник из бумаги умрёт. Именно так было в Эстонии.

В сети обсуждают проблемы, которые возникают у пользователей: мол, учителя не обладают нужной квалификацией — путают колонки, «лепят пару» не тому ученику, а родители не могут зайти и оценить прогресс своего ребёнка.

Владислав Е.: Давайте поднимем статистику операторов: по-моему, больше 60% трафика — это мобильный трафик. Так что же нам делать — ждать, пока последний человек сменит кнопочный аппарат на смартфон? 

Есть ещё претензия: нередко интернет в классе «не тянет», и педагогу после урока надо пулей мчаться в учительскую, чтобы выставить оценки.

Александр: Всё это вопросы не к Знай·бай, а к самим людям: насколько они готовы работать с электронными сервисами.   

Владислав Г.: А я бы добавил, что в Беларуси очень хорошее проникновение интернета в школы. У нас есть опыт в работы в Таджикистане: там мы не смогли двигаться в регионы, не потому что не было интернета — электричества не было. 

Можете сформулировать самую большую проблему, связанную с внедрением электронных сервисов, — почему не охвачена вся Беларусь?

Александр: Глобально проблема кроется в отсутствии общей стратегии: да, Белтелеком отчитался о километрах проложенного оптоволокна — а дальше что? 

С тем же столкнулись и Соединённые Штаты: администрация Обамы затеяла цифровую трансформацию образования — в школы провели интернет, поставили софт, а потом вдруг поняли, что работать с этим толком-то некому, люди не обучены. Проблема? Да! А из-за чего она возникла — начали не с того, не со стратегии. 

Реализация образовательного проекта в Азии происходит так же сложно, как в Беларуси?

Влад Г.: Нет, этот процесс значительно короче. Здесь это занимает годы, там — в лучшем случае месяцы. И адаптация в Азии происходит намного быстрее.

Александр: Но я бы добавил, что при этом любой EdTech-проект будет успешен только в том случае, если он помогает существующей системе образования эволюционировать с учётом требований времени, а не пытается заменить её собой.  

Присоединяйтесь к сообществу dev.by

Читать