Инженер-электронщик Лев Ицхаки прожил 15 лет в Израиле и год в США — а потом переехал в Гомель. С тех пор прошло десять лет. Всё это время он проработал в IBA Gomel, где прошёл путь от простого разработчика до начальника отдела по управлению информацией и инфраструктурой. Сегодня в его подчинении почти 40 человек. Летом он получил суперпрестижный сертификат PgMP (Program Manager Professional), которым могут похвастать лишь около 2000 управленцев во всём мире. В Беларуси Лев стал первым обладателем этой «бумажки, открывающей двери во все корпорации мира».

Читать далее…

— На второй день работы в Intel меня чуть не уволили. Нужно было срочно подняться на второй этаж, и по пути я перепрыгнул через ступеньку. Меня сразу вызвали на ковёр. «Мы тут, в Intel, не прыгаем через ступеньки, это не по правилам». Представляете, как это бредово звучит для израильского ума, не говорю уже про русский? В армии я как-то вскарабкался на 50-метровую антенну без страховки, потому что так надо было. Если все остались живы и работа сделана, значит, решения принимались правильно. В Гомеле я ещё ни разу не пострадал из-за прыжка через ступеньку.

Американская мечта идиота  

В 1990 году, когда мне было 10 лет, родители переехали из советского (уже нет) Вильнюса в Израиль. Первые деньги заработал в McDonald’s, потом два года там не ел. Получил диплом инженера-электронщика, за 6 лет в армии дослужился до капитана. Успел поработать в стартапе, который специализировался на микрочипах, и уехал в США — в Intel. Мне было 26 лет.

В Америке я обслуживал роботов и обучал этому американских техников. Идея была в том, чтобы поработать сначала в штаб-квартире компании в Сан-Хосе, это Кремниевая долина, потом на заводе в Фениксе, штат Аризона. По плану, должен был через год вернуться в Израиль на строящийся завод Intel и уже израильских техников обучать.

Это была американская мечта идиота. Переехал с молодой женой и жил прекрасно. Апартаменты, служебная машина, суточные — ещё и зарплата, которую не тратишь, потому что хватает суточных. Когда выяснилось, что я могу не только орудовать отвёрткой, но и что-то там кодить, все смотрели на меня как на гения и манну небесную. Мог бы — подписал бы контракт ещё на 10 лет. Правда, за пределами твоей теплицы жизнь там не такая уж розовая. Люди пашут, хижина дяди Тома в Долине стоит $700 тысяч. В Фениксе за $300 тысяч можно купить шикарный дом, но там и зарплаты в три раза меньше.

Задержаться в Америке можно было только на птичьих правах — а значит, работать уже не в Intel, а мясником. Честное слово, мне это предлагали.

Гомель — это не Сан-Франциско, а вот на Фримонт довольно-таки похоже

Пора был возвращаться в Израиль, но там как-то не заладилось. Жена, уроженка Гомеля, говорит: давай попробуем Гомель? Давай, говорю, месяца на три съездим, а там видно будет. Все друзья и родственники сделали большие глаза, когда узнали. Ну не американец я! Сначала говорю «да», а потом думаю, на что это я только что подписался? Прошло три месяца — ну ладно, давай ещё полгода. И засосало.

Я знал, куда еду. До свадьбы приезжал знакомиться с родителями, видел город краем глаза. Понимал, что это не Сан-Хосе и даже не Феникс. Но вот что скажу: 10 лет назад Гомель был периферией, даже до Минска ему было как до Америки пешком. Теперь он похож на пригород мегаполиса. Вот как Фримонт. Полчаса езды — и ты в Сан-Франциско, где всё кишит, а во Фримонте тишина и спокойствие, но со всеми удобствами. За 10 лет жизни в Гомеле я совсем отвык от пробок, 20 минут — и на работе. Пару раз только не уложился из-за чьих-то аварий по дороге.

Единственный недостаток Гомеля — три часа до аэропорта. Впрочем, так ли это долго? С моим израильским паспортом, не требующим шенгенской визы, я очень лёгок на подъём. Если культурная жизнь Гомеля не очень-то бурлит, захожу в интернет: о, хорошая группа играет в Кракове — едем в Краков!

Бывает, возвращаешься, держишь курс на гомельские Альпы, это хороший ориентир: ещё 5 минут и дома. В Израиле дома очень дорогие, а в Гомеле у нас свой дом. Очень удобно: шашлыки можно жарить, когда хочешь.

Почему командир должен говорить не «вперёд», а «за мной»     

Я приехал в Беларусь со знанием русского языка на уровне 10-летнего мальчика. Делать нечего, выучил заново. Как электронщик нормальной работы не нашёл, пошёл в IBA в простые разработчики. Кодить тоже учился заново. В Израиле ведь программирование всегда где-то рядом, в какой-то момент я просто заперся в кабинете со словами: всё, не выйду, пока не научусь программировать. 

Всегда хотел работать руками. Но куда бы я ни пошёл работать руками, меня «выносит» в управление. Работа с людьми — это моё. Хорошо, что в армии я получил очень большой опыт лидерства. Именно лидерства, а не руководства. В чём разница? Это не про «я начальник, а ты будешь делать, что велено». Ты не высокое начальство, а ориентир. В израильской армии командир говорит не «вперёд», а «за мной».

У меня в отделе есть прекрасный разработчик, которому я от чистого сердца посоветовал бы никуда не расти: не нужно всем быть руководителями. Но все должны уметь общаться. Во внутренней эмиграции — «я сижу и пишу код, отстаньте все» — не получится жить в 21 веке. Мы все жители одной глобальной деревушки. Сегодня ты с кем-то перекинешься словом, а завтра из этого вырастет интересный проект на другом конце Земли. Помню, как в Фениксе встретил человека, с которым мы в казарме делили соседние койки.

Общение в международных командах: «Так ты убивал моих братьев?»

Я работаю с международными командами, ищу общий язык со всеми в разных часовых поясах. Это очень интересно: у ребят из Австралии на часах полночь, у меня 19.00, а парни из Сан-Франциско только что утренний кофе выпили. А ещё ведь нужно учесть особенности национального программирования и управления.

Я не афиширую, откуда я. Ни в коем случае не стесняюсь своего гражданства — наоборот, горжусь, в кабинете у меня висит флаг Израиля на половину стены, флаг Беларуси и ещё пару флагов. Но если вдруг случается работать с людьми из Саудовской Аравии — они не спрашивают, а я не говорю. «Где ты находишься?» — «В Беларуси». — «О, круто». Один британец, узнав, что я из Израиля, говорит: так ты убивал моих братьев! Постойте-ка. Во-первых, я не сказал, кого я убивал и убивал ли. А во-вторых, ну какая разница? Мы с тобой сейчас что делаем?  Работаем. Так давай же работать, не трогал я твоих братьев.

Похоже на прыжок с парашютом: как попасть в элитный клуб людей с сертификатом

Чуть больше 2000 человек во всём мире на сегодня получили такой сертификат. Большинство в Америке, Канаде, Индии. У Беларуси и Израиля — ни одного. А анкете нужно указать не гражданство, а адрес, куда присылают сертификат. Так что Израиль до сих пор не в курсе, что у них теперь есть гражданин с таким сертификатом.

Сам тест — 170 вопросов за 4 часа. Подготовка к нему растянулась на полтора года. Сперва нужно написать эссе, какими проектами и программами проектов управлял за последние 3-4 года. Если Институту (Project Management Institute) что-то не нравится, он присылает эссе на доработку. Только на это ушло полгода. В Америке и Индии есть онлайн-курсы по подготовке к тесту — за $3-5 тысяч. Кидалово или нет, неизвестно. Литературы почти нет, или тоже развод на деньги. С одной книгой прогадал, после неё каша в моей голове превратилась в полный хаос. Со второй угадал.

Спал мало, бессонница напала. Все уходят на обед — а я учусь, пока подчинённых и телефонных звонков нет, закрывшись в кабинете, перекусываю двумя пирожками. Дома все спят — а я сижу над книжкой. Когда до теста оставалось 3-4 месяца, я уже видел свет в конце тоннеля. Всё было поперёк горла. У жены, которая мне очень помогала, тоже. Ещё немного — и ей пришлось бы показывать дочке фотографии, чтобы та знала, как выглядит папа: вот дядя папа, запоминай!

Эйфория — вот что чувствуешь после сдачи. Помню, в армии была мечта прыгнуть с парашютом, но не получилось. Лет через 7-8 лет друг вытащил на такое мероприятие в Гомеле. Чувство похожее: прыгнул — класс, адреналин из ушей. Поставил галочку, проехали. Возвращаться к этому не хотелось бы ни за какие коврижки. Но это важное доказательство, что я чего-то стою. Иногда даже самому себе стоит это доказать.

Зачем оставаться в Гомеле, если можешь войти в открытую дверь любой из корпораций мира? 

Крутого специалиста в Гомеле сложно найти (или вырастить) и удержать. Мозги утекают в Минск: зарплаты те же, возможностей больше.  Открылся маленький филиал американской фирмы — ушли, потом маленький филиал канадской фирмы — опять ушли. Там дела плохи — вернулись. Круговорот айтишников в природе. Одни компании снимают сливки с других. Я тоже, конечно, смотрел в сторону Минска. Но за 100-200 долларов сверху менять жизнь кардинально?

С этой «бумажкой» открыты двери в любую корпорацию мира, на довольно высокие позиции. Но что с того? Я часто мотаюсь по заграницам, и ещё не видел такого места, где захотелось бы сказать «Ну всё, бросаю всё и мчусь сюда». С женой мы тут солидарны: нужно жить там, где тебе уже хорошо. Штат Огайо местами похлеще, чем Гомельская область. А в Долине, если ты не вице-президент, сложно свести дебет с кредитом. Могу в любой момент уехать в Израиль, даже тянет немного, там дом и родители. Но не уезжаю.

«Войтивайти» как медвежья услуга

От родителей я часто слышал про сильную инженерную школу в СССР. Поэтому, когда переехал, поступил в Гомельский политехнический, опять на электронику. Лишнее образование не помешает. Может, пользоваться новейшими инструментами здесь не учат, но прививают правильное мышление: ты учишься искать выход при помощи тех инструментов, которые есть на руках. Даже если они никудышные. Придумай что-нибудь, импровизируй.

Сегодня я сам читаю лекции в университете. Объясняю студентам, что такое ИТ, как и зачем туда идти. По-моему, реклама ИТ в Беларуси оказала отрасли медвежью услугу. Папы и мамы говорят: сынок, не думай ни о чём, руки в ноги и иди в ИТ, там все гребут деньги лопатой.

Помните, как было во времена бума доткомов? В Израиле все пилили интернет-фирмы и продавали за бешеные деньги. Я до сих пор о такой зарплате мечтаю, какую мне предлагали в 2000-м. Я был молодой солдат, как-то поехал с водителем-резервистом на объект. Он как раз хотел сделать свою фирму. Посмотрел, как мы работаем, и предложил такие зарплаты, что у всех слюнки потекли. Задумались, как бы это побыстрей дезертировать. Потом всё это лопнуло и люди остались без работы.

Сегодня нельзя просто так прийти и сказать: здрасте, вот он я, пришёл с лопатой за вашими деньгами. Объясняю студентам: чтобы зарабатывать, вы должны ещё и работать. Продать MSQRD — это не в казино выиграть. Часть детей смотрит большими глазами. По себе знаю: дети в 18 лет не всегда знают, чего хотят, не видели жизни. В этом смысле у Израиля преимущество: люди сначала служат в армии, путешествуют по миру, взрослеют, а потом выбирают свой путь.

Как Belarus перестаёт быть одним из индийских штатов

Hello, I’m from Belarus — раньше после этой фразы приходилось долго объяснять: нет, это не Russia, и нет, медведи здесь по улице не ходят (и в Russia, к слову, тоже не ходят). Однажды даже спросили, какой это штат в Индии. Очень это меня обидело — думал, мой английский получше. Но в последнее время всё чаще понимают, о чём речь: есть такая страна, и с ИТ здесь всё хорошо. В Беларуси сильные разработчики и просто очень умные люди. Дайте умным людям возможность себя рекламировать, привлекать инвестиции, работать спокойно — они себя прокормят и страну.

В Гомеле сейчас тоже активно ждут декрет о ПВТ 2.0. Честно скажу, мне сложно судить о белорусских делах: фамилия у меня не очень-то исконно белорусская. Перед приездом начитался про Беларусь и дал себе слово, что не лезу в политику, а политика не лезет ко мне. А вот про израильскую политику, к слову, до сих пор читаю.

Главное полезное ископаемое и главная технология — человек

Израиль в лидерах, потому что понял: у нас нет полезных ископаемых, кроме человека. Человек главное ископаемое и главная технология, человек может сделать пустыню зелёной или придумать iPhone. Он умеет мыслить out of the box и найти нестандартное решение, которое упростит и традиционные схемы, и саму проблему.  

Мы сегодня живём в томике научной фантастики, с каждым днём будет всё интересней. А вот будет ли больше понимания между людьми? Я общаюсь по работе со всем миром и вижу, что мир меняется, а стереотипы остаются. Стараюсь не читать комментарии нигде — ни в Израиле, ни в Беларуси: люди злые. «Мне плохо, но, может, полегчает, если другому станет хуже». В учебниках пишут про толерантность как национальную черту, посмотришь телевизор — толерантностью не пахнет. Америка плохая, Россия плохая, евреи плохие, арабы плохие, индусы плохие. Людям стоило бы поменять лексикон и научиться работать вместе, а не отвоёвывать у кого-то последний кусок хлеба. Этот кусок никому не достанется в конце. Хотелось бы, а когда это будет — как говорит моя бабушка, неизвестно.

Фото: Андрей Давыдчик