Разработчика Алексея Новикова dev.by знает как хозяина агроусадьбы, любителя йоги и устроителя ЗОЖ-мероприятий. И ещё как гражданина, решившего перечислять половину зарплаты в Belarus Solidarity Foundation. О том, как стал «мелким хулиганом» и отсидел пять суток на Окрестина и в Жодино, Алексей нам рассказывать сначала не хотел. Но потом сюжет с его участием появился на СТВ, и молчание потеряло всякий смысл.
Разработчика Алексея Новикова dev.by знает как хозяина агроусадьбы, любителя йоги и устроителя ЗОЖ-мероприятий. И ещё как гражданина, решившего перечислять половину зарплаты в Belarus Solidarity Foundation. О том, как стал «мелким хулиганом» и отсидел пять суток на Окрестина и в Жодино, Алексей нам рассказывать сначала не хотел. Но потом сюжет с его участием появился на СТВ, и молчание потеряло всякий смысл.
Если коротко — Алексея с братом взяли за расклеивание листовок, в которых «пиарилась» известная благодарность милиции от директора 196-й школы. Напомним, Наталья Буркевич выразила слова «огромной благодарности нашим сотрудникам милиции, которые осуществляли охрану общественного порядка на территории нашей школы в период досрочного голосования и непосредственно в день выборов». Также она благодарила сотрудников органов внутренних дел «за проявление лучших человеческих качеств, за поиск оптимальных решений в ситуации общественного конфликта, за проявление нравственного этикета и уважения ко всем посетителям и работникам школы». Её видеообращение появилось в Сети, наложенное на кадры жёсткого разгона протестов.
На это видео и попытались обратить внимание жителей Уручья братья Новиковы.
Позже на СТВ появился сюжет о буллинге: в нём директор рассказывает об угрозах в свой адрес и удивляется тому, что её слова были расценены как поощрение насилия. Новиковы поневоле стали участниками сюжета.
— Мы с братом учились в СШ 196 в Уручье и были свидетелями того, как вывесили протоколы, в которых комиссия даже не расписалась.
Поэтому когда увидели заявление Натальи Казимировны, решили оповестить о нём жителей близлежащих домов и изготовили листовки. Они очень простые — пара портретов директора, строка о том, что она поблагодарила милицию за карательные операции против мирного населения, и QR-код, который ведёт на видео в Youtube.
Распечатали 50 штук, чтобы расклеить их на подъездах соседних домов. Взяли большую малярную кисть и клей ПВА, в 5 утра 10 сентября вышли на «дело». Работа спорилась: один намазывает, а другой приклеивает. Наверное, мы расслабились и потеряли бдительность. Примерно на 10-м по счёту подъезде слышим топот и видим две тени: к нам подбегают люди в чёрном и балаклавах, начинают нас прижимать к подъездной двери, от одного из них я получаю в голову кулаком.
Мы немного подёргались, но быстро сообразили, что это милиция, и перестали. Не кричали, не цеплялись за них, не били. Они нам сказали сесть на землю, надели наручники, потом приказали лечь на бок. Брат лёг прямо в лужу клея. В это время какой-то человек вышел из подъезда, и, наверное, удивился картине.
Потом один из этих ребят подогнал милицейскую машину, и они стали прямо возле неё одеваться по форме: у них обнаружились шлемы «космонавтов», автоматы и прочая амуниция. Как я потом догадался, они должны были быть одеты по форме, но сидели в машине налегке, а перед тем, как ехать в участок, оделись целиком.
Оказалось, это охранники. У нас в районе есть канализационный коллектор — охранный объект. Вероятно, они сидели в машине с выключенными фарами, когда мы переходили через дорогу. Заметили нас и решили проследить, а мы их — нет.
Нас отвезли в опорный пункт, посадили на лавочку, поставили перед нами камеру и стали что-то долго оформлять. К восьми утра стали приходить сотрудники — сплошь в штатском, переодевались они уже на работе. Видимо, никто сейчас не ездит на работу в форме.
Кто-то смотрел на нас с любопытством, кто-то сразу начинал наезжать. В частности, отличился начальник участка. В пижонском костюме с синей блестящей ниткой, он подошёл и стал орать на нас матом. Смысл такой: «Кретины! Езжайте в Польшу, что вы тут забыли!» Это был самый мрачный тип, все остальные — более адекватные.
Нам показали протоколы. Кроме листовок, в них было обвинение, что мы громко ругались матом, цеплялись за форму и садились на землю. Так как ничего такого мы не делали, то дописали в протоколе возражения. Между прочим, при задержании не прозвучало ни слова, что это милиция и что мы задержаны. Нам предъявили статьи 17.1 (мелкое хулиганство) и 23.4 (неповиновение законному распоряжению или требованию должностного лица).
Потом нас заводили к следователю, который спрашивал, звонили ли мы директору и отправляли ли ей е-мейлы. Если мы это делали, то лучше сразу признаться, иначе нас пробьют по IP. Мы подписали бумагу о том, что ничего такого не делали. Следователь, кстати, оказался адекватным — не надевал на нас наручники, когда вёз в РОВД.
Ещё спрашивали, откуда листовки.
— Сами сделали. — Да не может быть, что сами: такой дизайн! — Ну, спасибо за комплимент, старались. — Вы всё врёте: мы раньше видели эти листовки. — Не может быть.
Кроме того, нас корили: как нам не стыдно такими нехорошими делами заниматься? А что тут нехорошего? Благодарность от директора — это публичная информация, она была вывешена на сайте МВД.
После опорного пункта был РОВД. Там сделали видео, которое позже показали по СТВ. На камеру нас снимали два раза, но что-то у них не получилось, и тогда нас ещё раз засняли на телефон. За то видео не стыдно: ничего против совести мы не говорили — сказали, как есть.
Потом нас увезли в суд на Толбухина. Нам повезло: перед выходными таких как мы, было немного, поэтому живой судья судил нас оффлайн. С нами были ещё несколько настоящих хулиганов и алкоголиков — им всем дали штрафы, а нам с братом влепили по 5 суток.
Кстати, милиционеры, которые везли нас из РОВД, нам, кажется, симпатизировали: говорили, что зря директор такое сделала, они, мол, в её благодарности точно не нуждаются.
После суда нас отвезли назад в РОВД, и там мы уже сидели до позднего вечера. Сначала на лавочке, а потом в бетонном чулане — метра 2×2. В чулане зелёная лавка и красный пол — наверное, чтобы не забывали, на чём стоим/сидим.
В этом чулане мы просидели часов пять, до 9-и вечера, и это было самое неприятное время: неуютное помещение, холодно, хотелось есть. Жена передала нам по паре бутербродов, воду и свитера. А овощи и фрукты у неё не взяли. Зато там была прекрасная акустика — благодаря бетону, отлично выходили басы, и мы с братом распевались, отбивали ритмы на бутылках, делали йогу, пранаяму. Шуметь нам никто не запрещал. А ещё можно было постучать в дверь, и позволяли сходили в туалет.
Вечером в УАЗ-“Патриоте» нас отвезли на Окрестина. Там обращение было уже как с преступниками: «Стоять, лицом к стене, ноги на ширине плеч». Нам выдали белье и развели по разным камерам. Кроме меня, в камере было трое: дедушка и ещё два парня из разряда «алкоголиков-хулиганов-тунеядцев». Дедушка прознал, что я «революционер», и начал возмущаться: ты же программист, у тебя хорошая зарплата, что тебе еще надо от жизни! В 10 объявили отбой и выключили свет, но дед ещё часа два читал мне наставления. Ну как объяснить, что, кроме зарплаты, в жизни есть и другие важные вещи?
В тот день, кроме бутербродов, мы ничего не ели, только утром следующего дня на Окрестина нас покормили завтраком. После завтрака всех политических вывели из камер в коридор, и нам с братом вручили счета на 13,5 рублей. Я ещё подумал: «Мы даже не обедали, не ужинали — только позавтракали, а уже что-то должны».
Человек 10 согнали во внутренний дворик ЦИП. Там я увидел парня с книгой Роберта Мартина «Чистый код» — даже не знал, что у него вышла новая книга. Я люблю Мартина, он пишет интересные вещи о том, каким должен быть код, как структурировать программы, делать зависимости между кусками кода. Владелец книги оказался программистом из IBA, в Жодино нас поселили в одну камеру, так что мне было что почитать.
Нас начали заводить в автозак. «Руки за спину, молчать!» Но не били. Иногда они даже специально обращали на это внимание: смотрите, вас не бьют — как будто мы должны были сразу расцеловать их в обе щеки за то, что они такие прекрасные.
Хотя по приезду на Окрестина какой-то лысый дядечка, видимо, из начальства, спросил нас, почему мы здесь. Мы сказали, что расклеивали листовки.
— Ну что, вас не били? (Он употребил другое слово). — Нет. — Надо было вас побить (опять другое слово) — тогда бы меньше занимались всякой ерундой.
Автозак был купейный — с отдельными клетками-стаканами. Наш стакан был на двоих человек, но туда посадили четверых. Было тесно, душно, хотя иногда включали вентиляцию. Компания подобралась хорошая. Один из соседей оказался бизнесменом — мы с ним обсуждали школу Игоря Рызова, другой был повар, специалист по пицце, — в общем, в автозаке было с кем поговорить. Кроме протестующих, с нами перевозили ещё пару ребят, похожих на жуликов.
Наш автозак долго колесил по городу. Чуть проедем — остановимся, ещё проедем — снова стоп. Наконец остановились у белой стены (она была видна в щель) и долго там стояли — часа три.
В какой-то момент кто-то из охраны сказал: «Ай, достало её уже ждать, ничего не хочет подписывать, ходит улыбается, с…а».
Мы не поняли, о чём это. А потом вдруг слышим: «Проходите сюда, леди. Осторожно, у нас низкие потолки». Я сам не видел, но брат и ещё один парень в щель заметили профиль Колесниковой. Тот парень сказал: «Мария, держитесь, мы с вами». Потом с этим парнем я сидел в камере. Вероятно, это происходило возле Володарки.
В Жодино нас везли долго — не по шоссе, а какими-то витиеватыми тропами. Ехали часа полтора. По приезду мы Колесникову не видели — наверное, её выводили отдельно.
Нам померяли температуру инфракрасным градусником и повели куда-то долгими коридорами-лабиринтами. Оказывается, для политических в Жодино выделили отдельный корпус, который охраняется не внутренними войсками, а милицией. Выдали белье, велели полностью раздеться, приспустить трусы и два раза присесть: наверное, на случай проноса запрещёнки.
У меня был амулет-рудракша, который я не снимал, — дорогая для меня вещь. В Жодино его обнаружили и заставили снять, составили дополнительный акт. Но на выходе мне амулет так и не вернули. Отсюда совет: если не хотите, чтобы вещь потерялась, лучше сдавать её сразу.
Нас троих заселили в 8-местную камеру, где сидели уже четверо или пятеро — все протестующие. Один парень выглядел лет на 15, но оказалось, что ему 19 и он учится на философа. Кроме него, программиста из IBA и меня, все были работяги — рабочий камвольного комбината, строитель и др.
Камера — небольшая, с туалетом и окном, правда в окне ничего не видно. И ещё грязновато. Я даже веник попросил и вымел всю камеру, но чисто всё равно не стало. И ещё были тараканы.
Сиделось более-менее. Свободного времени было много, надо было его куда-то девать.
Ребята из хлеба катали шашки и шахматы — прямо кружок по хлебокатанию, кто-то решал кроссворды, кто-то читал. Мне повезло — у меня был Роберт Мартин, но там читали всё подряд — даже Дарья Донцова из чьей-то передачи пользовалась спросом.
Ещё медитировалось там замечательно. Расчистил часть пола, расстелил одеяло и стал делать асаны. Работяги сначала удивились: может, ты крышей поехал, доктора вызвать?
Но потом привыкли, прозвали меня «мастер Йода», интересовались, умею ли я левитировать. Интересное чувство, когда на тебя всё внимание: «Вот, опять уселся, и сколько он так сможет просидеть?» В общем, хорошо медитировалось, и общение было интересным.
Кормили сносно — каши, супы. Не сказать что вкусно, но съедобно. Попадалось мясо, которое я обычно не ем, но я уже не привередничал и брал то, что дают. Вот салатов и зелени не хватало. На прогулку не вывели ни разу — этого тоже очень недоставало. Один раз сводили в душ, там была горячая вода — и на том спасибо. Передачи в Жодино по средам — так как нас взяли в четверг, а отпустили во вторник, я ни одной не получил.
Надо учитывать, что если у человека проблемы со здоровьем и он постоянно принимает лекарства, с этим могут быть проблемы. Один парень страдал гипертонией и просил таблетки, но их ему не давали. Дескать, если плохо станет, вызовем скорую.
Брат сидел на другом этаже. Он предполагает, что на том же этаже была и Колесникова. Кто-то довольно часто звонил в звонок, чтобы вызвать охрану — заставлял тюремщиков работать. Но это только догадки.
Отпустили из тюрьмы нас в пять утра, спустя ровно пять суток.
Какие выводы для себя сделал? Оказывается, всё не так страшно — думал, будет хуже. Я никогда не был в ситуации, когда ты ничего не можешь требовать и на любую твою просьбу могут ответить отказом. Опыт полной беззащитности и бесправия был для меня новым. И как с преступником со мной тоже никогда раньше не обращались. Новый опыт, выход из зоны комфорта.
Да, чуть не забыл: в Жодино с нами разговаривал подполковник милиции. Он пытался переубедить нас, объяснял, что нами манипулируют с помощью НЛП-технологий, что на самом деле во время протестов пострадало много омоновцев, что революция будет с жертвами и что бабушкам нечего будет есть. Но он был не слишком доволен результатами беседы, так как было видно, что я остался при своём.
P. S. Пока Алексей отбывал сутки, была опубликована его статья — о том, как оптимизировать разработку тестов на Go с помощью функции JSON Compare.
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.