С конца мая активисты протестуют против открытия развлекательного комплекса с рестораном «Поедем поедим» возле Куропат, где расстреляли десятки тысяч человек во время сталинских репрессий. Строительство тогда еще «Бульбаш-холл» началось девять лет назад, но работы не единожды останавливали из-за протестов. За несколько лет о комплексе подзабыли, но работы возобновились и 6 июня 2018 года ООО «Амизбел» его открыла. Компанию учредила «Белновотекс груп», которая развивает бренд «Наша ресторанная группа» (рестораны «Гранд Кушавель» и The View). Самая большая доля в ней — 32% — принадлежит Леониду Зайдесу.

Читать далее...

Виктор Прокопеня прокомментировал открытие словами: «Ни один айтишник не придет в этот ресторан». Мы попросили его поделиться мнением подробнее и спросили других представителей ИТ-индустрии, согласны ли они с ним. 

Виктор Прокопеня, ИТ-бизнесмен

— Ресторан в Куропатах должен быть закрыт, причём не государством, а владельцами бизнеса. Пока это не сделано, предлагаю всем социально ответственным беларусам бойкотировать рестораны группы: The View, «Гранд Кушавель» и, конечно, ресторан «на костях».

Одна из самых больших проблем развития экономики Беларуси — это отсутствие диалога между бизнесом и властью. Во многом это следствие того, что власть считает, что все бизнесмены — на их сленге «коммерсы» — социально безответственные люди, заинтересованные только в получении прибыли. Это не так. У нас много бизнесменов, которые любят страну и прекрасно понимают, что деньги это ничто по сравнению с благополучием нашего большого дома, который называется Республика Беларусь.

Тем не менее, есть на редкость безнравственные и безответственные люди, которые позволяют себе такие выходки, как строительство ресторана «на костях». Нашему обществу как никогда важно двигаться в обратном направлении и увеличивать доверие между властью и бизнесом — создавая больше историй глубокой социальной ответственности бизнеса. Большие деньги — это не только большие возможности, но и большая ответственность.

Юрий Зиссер, основатель TUT.BY, в Facebook

— Аргумент у противников данного увеселительного заведения должен быть один: слишком тесное, я бы сказал, демонстративное соседство с единственным в стране памятником жертвам сталинских репрессий. Поэтому думаю, что ресторан обанкротится естественным путем. Не из-за того, что активисты продолжат терроризировать его посетителей, а потому, что в него не будут ходить люди. Место прОклятое.

Впрочем, как знать? В Минске прямо напротив глубоко скорбного мемориала «Яма», где нацисты расстреляли минское гетто, находится популярное кафе с громкой музыкой и пьянью, саму «Яму» опоясывает гигантских размеров жилой дом, под которым памятник совершенно незаметен - и всем всё равно.

Михаил Румянцев, основатель, СЕО FriendlyData

— Я считаю, что с законностью постройки и открытия данного заведения должна разбираться прокуратура. Но помимо законности есть ещё базовые принципы морали и бизнес-этики. И как предпринимателю, мне сложно понять, чем руководствовались владельцы заведения, ведь репутация дороже денег. Я лично не собираюсь посещать ресторан. И, судя по общественному давлению, вряд ли много людей решится на это, что ставит под сомнение прибыльность этого предприятия.

Леонид Лознер, сооснователь EPAM

— Я был во многих мемориальных местах, в которых были кафе. Я не вижу противоречия между посещением мемориала и тем фактом, что долгая дорога в одну сторону и потом обратно может порождать естественный вопрос о голоде. При этом я категорически против расположения рядом с мемориалом развлекательных заведений.

В Минске и Беларуси есть и другие мемориальные места, которые порождают аналогичные вопросы, но вокруг них нет никакой движухи, и вот я думаю почему. Куропаты на протяжении истории независимой Беларуси являются местом политической манифестации. Я думаю, в этом все и дело, а не в еде.

Принципиально не могу себя представить собственником ресторана. Но как человек с определенным жизненным опытом, я бы осмелился подумать, что решение делать бизнес в зоне политического противостояния вряд ли можно считать оптимальным.

Амина Идигова, ИТ-консультант

— Айтишники — про ЗОЖ или про путешествия: уважения к этой стране у них мало. Это первая часть проблемы. Вторая часть проблемы — это время. Айтишники — утилитарный народ. Рестораны — не их формат. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ожидание заказа.

Айтишники не поедут туда не потому, что там людей расстреливали. Для айтишников важны или фишки, или крутой нетворкинг, или экономия времени. Общее мнение таково, что люди в своём большинстве устроены здесь не слишком сложно, и отсутствие некоего глубокого внутреннего содержания пытаются подменять иллюзиями принадлежности к чему-то большему.

Лично я туда также не поеду. Но не потому, что там расстреливали людей. Я человек циничный. У нас же на каждом куске города толпами расстреливали. За многовековую историю вся земля уже своего рода кладбище. Вопрос как подать. Странно, что память народа так избирательна. Тут модно помнить и скорбеть, а тут можно и покушать.

Сама я давний безнадёжный поклонник сервиса имени Прокопьева. И в 99-ти процентах хожу в его заведения: ибо качество, кухня и сервис там всегда предсказуемы, а сюрпризы исключены. В этом плане французы молодцы — на все частые теракты они отвечают L’art de vivre.

Николай Марковник, управляющий VP Capital Belarus

— Владельцы ресторана не учли, вернее, недооценили риски. В результате уже понесли огромные убытки. В итоге они закроют этот ресторан, просто они не могут пока понять, что ошиблись. В бизнесе так иногда бывает - нужно фиксировать растущие убытки и чем раньше это сделаешь, тем лучше. Сам никогда в этот ресторан не пошел бы. Мимо этого места просто проезжаешь по кольцевой — холодеет внутри всё. Люди же предлагают есть на местах захоронений. Бред полный. Еда — это про жизнь, а не про смерть.

Сергей Лавриненко, менеджер, в Facebook

— В Тростенце место расстрела количества людей размером с население сегодняшних Барановичей не особо почитаемо вахтами памятями, траурными мероприятиями и благоустройством волонтёров. Волонтёры все же там есть, и это как правило еврейские активисты, которые лепят нехитрые таблички на сосны. Кажется, если там построить торговый центр, магазин или кафе (которых вокруг Тростенца — одного из крупнейших лагерей Восточной Европы — масса), то никому не будет никакого дела.

Куропаты находятся на особом почитании не потому что «на костях». Вся страна стоит на костях. И не потому что «место расстрелов». В каждом городе есть такие места, где сейчас стоят дома и объекты соцкультбыта. В Гомеле, например, это площадь Восстания, стадион, фабрика. Там есть кафе. Там был дулаг 220 — пересыльный лагерь. Море крови и трупов. Ничего, живем, ходим на футбол, пиво пьём.

Куропаты являются символом ненависти к коммунизму. С фашизмом бороться, в целом, уже не нужно — он ушел 75 лет назад с этой земли и уже не вернётся. А коммунизм не отпускает — названия улиц, памятники, праздники, юбилеи ведомств независимой страны, ведущие отчёт с начала коммунистической эры. На мой взгляд подавление частной инициативы, запрет на частные средства производства, построение неэффективной командно-административной экономики, неэффективной пенсионной системы, неэффективного в мирное время управленческого аппарата, лишение граждан на свободу передвижения, идеологический диктат — эти прегрешения коммунистического режима навредили простым людям и стране куда больше суммарно, чем расстрел интеллигентов. Но дело Куропат — это сконцентрированная в одной конкретной географической точке квинтэссенция коммунизма как зла, и именно поэтому эта точка стала символом и 30 лет назад, и сейчас.

БССР не было стопроцентно антинациональным государством. Само появление этой республики как обособленной единицы на карте это фактически признание самоопределения беларуской нации. В БССР даже при лютых сталинских расстрелах по-прежнему были национальные писатели и поэты, драматурги и режиссеры. БССР, равно как и все коммунистические государства той эпохи, было государством антибуржуазным. Расстрелы интеллигенции шли не за то что они были беларусами — а за то что их причисляли к буржуазным организациям.

В СССР не было власти рынка, не было власти капитала. В СССР была власть комиссара.

К чему я это всё клоню. На мой взгляд, очень важно понимать и разделять природу вещей. Когда коммерсы строят в охранной зоне свой кабак, то лучшее что можно сделать для того, чтобы его там не было — это просто не ходить туда. И призывать не ходить других. Так работает рынок.

А вот стучать в санстанцию, призывать контролирующие органы карать за каждый косяк, угрожать жалобами в инстанции — это комиссарские методы. По построенным комиссарами каналам. Такие активисты сами не понимают, насколько они портят мнение о себе в глазах той самой зарождающейся буржуазии, той самой, которой у нас сейчас не хватает, той самой буржуазии которая делает жизнь в богатых странах богатой и приятной, той самой, которую искоренял совок. Потому что для буржуазии комиссарская власть под другими символами, с другими внешними атрибутами и лозунгами, с другим пантеоном героев и т.п. — это один, хрен что и сегодняшняя. 

Вера Решетина, директор CactusSoft 

— Виктор Прокопеня прав, когда говорит, что айтишники не поедут в ресторан возле Куропат. В бизнесе, как и в истории, нет сослагательного наклонения, поэтому нельзя сказать, что можно посоветовать открывшим его инвесторам. Открываться там вообще не стоило.

Делитесь мнением в комментариях.

Новый рекламный формат в наших телеграм-каналах.

Купить 500 символов за $150