«Со временем врачи привыкли выходить на связь в Skype, показывать экран». Как EPAM создаёт бесплатный софт для трансплантологов

Белорусские программисты и врачи-трансплантологи уже 10 лет вместе работают над софтом, который действительно делает мир (во всяком случае, на площади в 207 600 кв.км) лучше. 

В 2009 году на базе 9-й клинической больницы в Минске появился городской регистр доноров костного мозга и гемопоэтических стволовых клеток. Доноров было немного — 5 тысяч. Но даже при таких объёмах подбор пар «донор-реципиент» вручную в Word или Excel очень сложен. Валерий Левин, экс-руководитель городского регистра доноров ГСК, предложил обратиться к разработчикам. Первый софт внедрили в 2010 году. 

• 2014 — новая версия ПО «Поиск донора», объединение донорских баз: к программе подключились все областные станции переливания крови. 
• 2015 — «Калькулятор функции почки»,
• 2017 — «Единый реестр трансплантации». 
• 2017 — «Лист ожидания трансплантата почки», 
• 2018 —  «Лист ожидания трансплантата печени». 
• 2019 — ведётся разработка «Системы мониторинга органного донора».

Проектный менеджер EPAM Иван Зацепин рассказал dev.by о процессе разработки. 

Иван, в чём особенности таких проектов?

— Большинство этих продуктов (кроме калькулятора функции почек) — веб-приложения. Все детали раскрыть не могу, чтобы не скомпрометировать безопасность данных. Вот примеры интересных нюансов, которые нужно было учесть: 

1. Системой пользуются врачи со всей страны. Поэтому мы разработали модуль, который отслеживает, кто из врачей работает с одной и той же картой или документом одновременно, кто имеет право на редактирование.
2. Хирурги много времени проводят в операционной, а не за компьютером. Поэтому мы адаптировали наиболее критичный для врачей функционал для использования с мобильных устройств.
3. В критической ситуации дорога каждая минута, поэтому мы уделили много внимания интерфейсу, минимизировали время на ввод и поиск информации. 
4. Методы диагностики и лечения, терминология эволюционируют. Если пользователь не сможет самостоятельно вносить изменения в логику функционирования системы, формулы, справочники, такая система начнёт устаревать на следующий день, а её поддержка будет очень дорогой. 

Легко ли было врачам и разработчикам понимать друг друга? Врачи принимали участие в митингах, спринтах?

Приведу интересный пример того, как это работает. Мы разрабатывали алгоритм подбора по тканевой совместимости и сперва не стали погружаться в биологическую суть вопроса. Задача стояла простая (так нам казалось) — сопоставить донора и реципиента по нескольким показателям и посчитать число несовпадений по трём парам значений. Мы реализовали прототип, и тут оказалось, что результаты существенно отличаются от ожидаемых. Всё потому, что есть нюансы, которые биологам и медикам были понятны, а нам — нет.

В итоге инженерам пришлось вникнуть в биологию, иммунологию, понять, как всё устроено. После этого  стало ясно, как модифицировать алгоритм, чтобы всё заработало.

Именно поэтому важно формировать гибридные команды, где профильные специалисты (биологи, медики) каждый день работают вместе с айтишниками. Когда есть возможность, буквально стоя у доски, объяснять суть задач: как это функционирует в природе, — чтобы это можно было смоделировать в виде алгоритмов и формул.

Мне кажется, у нас это получилось, но тоже стоило определенных усилий на старте. Со временем наши коллеги привыкли регулярно пользоваться скайпом, выходить на связь, демонстрировать экран.

Разработкой проекта в основном занимаются джуниоры. Это влияет на сроки, качество?

Это не так. Прежде всего на проектах есть «core team» — опытная команда разработчиков. Мы стараемся брать в качестве техлидов людей из L&D и RD-отделов. Это сотрудники с большим опытом, гуру, которые выступают как архитекторы систем, при этом они имеют большой опыт работы с джуниорами. Стараемся, чтобы на проекте было как минимум 2-3 опытных инженера, добавляем 3-6 молодых специалистов.  

Многие из опытных инженеров на самом деле совмещают работу на production-проектах. В этом смысле очень похоже на open source contribution. 

Для чего EPAM такие разработки? Это социальная ответственность бизнеса, благотворительность, имидж?

Мы живём в Беларуси, и нам не безразлично, что тут происходит. Каждый из нас обращается к медикам, мы видим, с какими проблемами им  приходится иметь дело. Я сам из медицинской семьи: мой брат, его жена, а также наша бабушка — врачи. Я постоянно слышу, что драгоценное время докторов тратится на процедуры, которые могут быть автоматизированы. Хочется что-то изменить.

Софт сегодня — такой же инструмент врача, как скальпель или тонометр. Однако в системе здравоохранения средства в основном выделяются на оборудование и обустройство самих больниц. Софт, к сожалению, пока не в приоритете. Обычно врачи используют условно бесплатные приложения, или те, что по умолчанию идут с оборудованием. Это серьёзно ограничивает их в функционале. 

Вы можете себе позволить бесплатно разработать любой софт, нужный белорусским врачам? Вы говорили, что покупка зарубежных программ — это «суммы с пятью или даже шестью нулями».

Конечно, таких проектов может и должно быть больше. К сожалению, не все из них могут быть разработаны только лишь на благотворительной основе, это всё-таки сложные системы, на создание и поддержание которых необходимы и время, и усилия с обеих сторон. Сегодня есть возможность получать гранты, привлекать инвесторов и фонды. Мы очень надеемся, что такая работа уже в скором времени даст результаты.

«Вот где-то интернет не тянет — и как вы войдёте в онлайн-программу? Никак!»

Куратор проекта от медиков, руководитель отдела «Единый регистр трансплантации» РНПЦ трансплантации органов и тканей Сергей Лещук объяснил, как софт изменил работу медиков. 

До прихода EPAM в наш регистр — вы не поверите: у каждого сотрудника на рабочей панели было 20-30 таблиц с базой в Excel. Но объёмы работы растут, как снежный ком. Только за прошлый год в базу внесено около 2 тысяч трансплантаций органов, тканей и клеток человека. Кроме органов наши хирурги пересаживали роговицу, амнион, склеру, костную ткань, кожу, гемопоэтические стволовые и мезенхимальные клетки. Понимаете, мы не хотим открывать по 20-30 «окон», чтобы сверить данные по одному пациенту. Врач хочет зайти в программу — и сразу видеть всё, что касается реципиента.

4 факта про разработку от Сергея Лещука

1. Когда велась работа над проектами, я показывал и рассказывал нашим разработчикам всё, что когда-то видел за границей. Что-то я снимал на телефон, что-то на планшет. Перенимая мировой опыт, мы создавали свой продукт под собственные цели и задачи.
2. Аналогов программе «Лист ожидания на трансплантацию почки» в странах СНГ пока не существует. Это наша разработка.
3. В Беларуси действует одобренная ВОЗ «презумпция согласия». Она предполагает, что любой человек не возражает против изъятия у него органов и тканей после биологической смерти, если только он при жизни официально не зафиксировал своё несогласие. Поэтому разработчики были вынуждены осваивать логистику: куда поступает заявление о несогласии, как регистрируется — и так далее по цепочке. Ничего нельзя пропустить. Потому что, написав заявление об отказе от посмертного донорства, человек составил официальный документ.
4. Внедрить софт в медучреждениях, даже в такой небольшой стране, было очень непросто. Ведь требовалось не только в Минске протестировать ПО, но и подключить всю Беларусь — более 50 центров гемо- и перитонеального диализа. А теперь представьте, что в какой-то из районных больниц в центре гемодиализа не было компьютеров, или связь плохая. Вот где-то интернет не тянет — и как вы войдёте в онлайн-программу? Никак! Поэтому то, что у нас есть софт, и он работает — это большая заслуга всех участников проекта.

Проверить уровень, усовершенствовать скилы.

Всё про тест ISTQB для тестировщиков. На личном опыте.