Егор Стронгин — фронтенд-архитектор в Dynamic Yield, компании, которую пару лет назад купил McDonald’s. Егор живёт в Тель-Авиве, куда переехал в 2014 году. В тот год город также бомбили, как и сейчас. Но Егор в то время был в отъезде, и впервые столкнулся с бомбёжками на прошлой неделе — «прошёл боевое крещение», смеётся он.
dev.by поговорил с Егором о жизни в «перерывах между сиренами».
Егор Стронгин — фронтенд-архитектор в Dynamic Yield, компании, которую пару лет назад купил McDonald’s. Егор живёт в Тель-Авиве, куда переехал в 2014 году. В тот год город также бомбили, как и сейчас. Но Егор в то время был в отъезде, и впервые столкнулся с бомбёжками на прошлой неделе — «прошёл боевое крещение», смеётся он.
dev.by поговорил с Егором о жизни в «перерывах между сиренами».
Последний раз город обстреливали в 2019 году, а до этого в 2014 — оба раза меня не было в стране, улетал по делам. Так что это была моя первая тревога.
Началось, как обычно, с обстрела на юге — для них это обычное дело. Мы обсуждали это в офисе. Мой коллега сказал ещё: «Ты понимаешь, что мы в Тель-Авиве как будто в другой стране — нас это не касается». Он имел в виду, что до города снаряды не долетают — у ХАМАС нет ракет такой дальности.
Мы разошлись по домам, всё как обычно. Вечером уложили ребёнка в кровать, сами собирались спать — и тут вдруг какой-то рёв. Жена засомневалась: «Похоже сирена» — «Да ладно…» — говорю ей. Мы не торопясь подняли сонного ребёнка, стали собираться.
В новых домах в Израиле есть специальные комнаты в квартирах — в них безопасно: можно переждать бомбёжку. Но мы живём под самой крышей старого дома, и у нас в квартире нет такой «комнаты безопасности» — нужно спускаться в подвал, в бомбоубежище.
…И вот мы впервые в жизни столкнулись с обстрелом. Конечно, мы знали, что делать в теории: в Тель-Авиве у тебя есть 1,5 минуты, чтобы спрятаться в безопасное место. Кстати, это очень много. У жителей южных городов на то же самое буквально несколько секунд.
Мы не очень-то торопились: пока разбудили ребёнка, пока оделись, я завозился — стал искать ключи. В общем, прошло гораздо больше 1,5 минут — над головой уже гремели взрывы сбитых железным куполом ракет. Мы вышли на лестничную клетку — и видим, что соседи крутят пальцами у виска: «Вы идиоты?! Мы тут стучим-стучим в вашу дверь, а вы спите что ли?..»
Посидели мы все немного на лестничных ступенях, поулыбались друг другу, затем пожелали: «Спокойной ночи!» — и разошлись по квартирам. И тут опять сирена. Но мы уже знали, как действовать: быстренько выбежали на лестницу. Одна из соседок вынесла стул специально для моей жены и ребёнка. Было не страшно, просто утомительно: всё-таки на дворе ночь — первая сирена подняла нас в 1:00 ночи, вторая была в 3:00 утра.
В итоге в первую ночь нам пришлось раз пять выскакивать из квартиры.
Утро началось с сообщений в чате. Писал и мой менеджер, и наш CEO. «Ребята, если нужна помощь, компания готова её оказать: вставим выбитые стёкла, оплатим психолога, если есть необходимость, — всё сделаем».
В нашей компании — нет. Многие мои коллеги живут в центре или на севере страны, а там никто не пострадал.
Был другой нюанс: никто из нас не выспался, даже те, у кого есть специальная комната в квартире — они их расчищали от хлама, убирали, перетаскивали матрасы. Словом, на следующее утро никто не работал. Чат умер — никакой разработки.
Нет, не встала. Но митинги на утро были отменены, и только после обеда возобновились.
Нет, так никто не делает — нет смысла: центр страны редко обстреливают. Так что я могу работать в кабинете, а под звуки сирены выйти на лестничную клетку — переждать. Но мы не будем всё время сидеть на лестнице только из-за того, что нас могут обстрелять.
Многие, как и мой начальник, переделали «комнаты безопасности» под спальни — перетащили кровати и матрасы, но не потому что боятся, а чтобы ночью не бегать туда-сюда. Это просто удобно.
Так и есть, оно в подвале. Мы живём в пятиэтажке без лифта, поэтому нам нужно спускаться с самого верха с двухлетним ребёнком на руках. Мы решили не идти. Тем более, что все соседи вместе со своими детьми сидели рядом с нами — на лестнице.
Плюс бомбоубежище ведь ничем не оборудовано, это просто укреплённая комната, там даже стульев нет. Если всерьёз готовиться, то нужно убраться в подвале, принести туда воду, потому что бомбоубежище не использовалось годами, если не десятками лет.
Не проблема, но мои соседи подходят иначе: никто не пошёл в бомбоубежище. Постояли немного на лестнице — и разошлись по квартирам. Вообще же правило такое: после сирены ты ещё 10 минут должен оставаться в безопасном месте, а потом можешь вернуться к своим делам.
Центр страны не так опасен, как юг. И не было ещё такого, чтобы обстрелы продолжались часами. Да, сирены порой воют с перерывами в полчаса — но в этом случае у тебя 20 спокойных минут. Здесь говорят так: «Это 20 минут, когда можно пойти полежать на кровати».
Боятся, но не до дрожи. Мои коллеги не кричат: «А-а-а, нас убьют», — они шутят, смеются над прозой жизни. Кто-то переживает больше, кто-то меньше, но в общей массе люди говорят себе: «Забей», — в этой ситуации от них ничего не зависит.
Скажу честно: вторая ночь произвела на меня большее впечатление, чем первая. Та прошла на адреналине, я чувствовал себя так, словно прыгнул с тарзанки. А сутки спустя я уже осознавал, что будет после сирены: насмотрелся на фото обрушенных домов и сгоревших машин — это всё не шуточки.
Да, я стал прислушиваться к звукам, на улице просчитываю, куда можно укрыться в случае ракетной атаки, потому что оставаться на открытой местности — самое глупое: почти все люди, которые погибли, были просто на улице. Но не у меня одного так — когда мой телефон громко зазвонил, няня нашего ребёнка вздрогнула.
Ни о чём особенном, улыбались друг другу. ХАМАС не понимает, что этими бомбёжками только сплачивает нас — это отличный повод познакомиться с соседями.
Кстати, вечером 15 мая ХАМАС объявил, что сотрёт Тель-Авив с лица земли. В 20:30 они перестали стрелять (даже по югу) и готовились. К полуночи ничего не произошло — они опоздали на 7 минут. В тот день мы с соседями решили всё же спуститься в бомбоубежище. Взрывы гремели над головой 30 минут, но все просто сидели и зевали, никто не боялся. Пришли люди из соседнего дома — у них нет даже такого подвала. Познакомились и с ними.
Да, этой ночью было всего две сирены, последняя в 1:00 ночи — и к утру мы решили, что у них кончились ракеты. ХАМАС ведь запускает по 130 ракет одновременно, чтобы наша система ПВО не могла сбить все разом, и их тактика работает: некоторые ракеты долетают до цели.
В 1:30 мы легли спать, и даже выспались. Днём пошли с женой пообедать — и тут снова сирена. А мы посреди улицы. Огляделись по сторонам и забежали в аптеку. Фармацевты говорят: «Туда, бегите туда…» — а мы заплутали и вместо бомбоубежища попали на склад с медикаментами.
Да, когда ХАМАС запускает ракету, компьютер рассчитывает, куда она упадёт — и в этой местности звучит сирена. В тот же момент приходит уведомление в группу.
Но есть баги: на днях система зависла, и в приложение не приходили сообщения об обстрелах. Сирены выли — а приложение молчало. Кстати, пока мы с вами разговаривали, на юге было уже 6 сирен.
Я спрашивал у одного своего приятеля, как он там живёт «в аду». Он в ответ сказал: «В каком аду? Ну стреляют они по нам — я зайду под крышу дома, спрячусь, пережду». Зато дешёвое жильё, копеечные налоги.
Он купил пятикомнатную квартиру — и ему наплевать, что стреляют, есть, где отсидеться в безопасности. Его дети даже играют одни на площадке — просто они знают, куда бежать, если заревёт сирена.
Я же говорю: ХАМАС стреляет — а здесь над ними смеются: «Если вы думаете, что устроили террор, и мы плачем и трясёмся от страха, то вы заблуждаетесь». Наша жизнь продолжается.
И кстати, если вы спросите, хочу ли я сейчас вернуться в Беларусь, я скажу: «Нет». Я чувствую себя здесь в большей безопасности, чем на родине. Здесь я человек — мои права защищены, а сам я свободен говорить, что я хочу, и делать. И многие мои соотечественники отвечают так же: «Да ты что с ума сошёл! Было бы из-за чего».
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.