Даниил Шек в свои 25 успел поработать геймдизайнером в Wargaming и польской компании Techland (той, что Dying Light). Dzik поговорил с ним о работе в геймдеве и стоит ли сейчас пытаться запрыгнуть в этот вагон.
Даниил Шек в свои 25 успел поработать геймдизайнером в Wargaming и польской компании Techland (той, что Dying Light). Dzik поговорил с ним о работе в геймдеве и стоит ли сейчас пытаться запрыгнуть в этот вагон.
Даниил окончил БГУИР. Как он шутит, с ним приключилась история в духе Менделеева: до последнего не знал, куда пойти учиться, — а потом приснилась работа в видеоиграх.
Он поступил в БГУИР на программу, по которой выдают диплом с надписью «Инженер-системный программист-геймдизайнер». Однако в реальности тех, кто устраивается на работу геймдизайнером, оформляют под другой должностью — кого-то, как Даниила, «техник», а кого-то — «графический дизайнер».
По словам парня, программа в университете фокусировалась не на геймдизайне в целом, а, скорее, на программировании, разработке на игровых движках и 3D-моделированию — «подготавливали больше разработчиков, нежели проектировщиов».
Но по итогу, добавляет он, не так много людей в итоге стали геймдизайнерами: «Многие отчаялись и ушли в обычное программирование. Потому что это патовая ситуация: по сути, ты тот же программист, что и в айтишке, но твоя зарплата на порядок ниже».
Правда, Даниил уточняет — он говорит про геймдев в европейской части и немного восточнее. В США зарплаты более приятные — хоть отрасль там тоже немного падает: «Потому что сильно подорожала разработка, а вот доход от игр — стагнирует или падает».
Работать Даниил начал уже на втором курсе: «Потом было бы уже поздно. Как говорится, сначала ты работаешь на зачётку, а потом нигде».
Он подрабатывал в аутсорс-студии, где «делали и детские игры, и AR-игры, и даже пытались сделать adult-игры, но не получилось». Потом — парт-тайм тестировщиком в Vizor Games над ныне почившей Blood Of Heroes.
«Это была чудесная возможность — хотя бы немного поработать с реальной компанией, — считает парень. — Но это было больше про получение разностороннего опыта. Потому что опыт QA вызывает большее доверие у нанимающих менеджеров. Ведь ты такой же как мы, простой работяга, который кровью и потом заслужил место под солнцем! Кстати, на Западе люди не сразу становятся геймдизайнерами — чаще всего они приходят именно из QA».
Как парень пришёл в Wargaming? Всё началось ещё в 2014-м, когда он впервые запустил танки. «Я очень уважаю и люблю World of Tanks, это просто монстр. Люди порой даже не осознают, насколько это крутая, классная игра и хороший работающий продукт», — говорит Даниил.
Так что когда на курсах Wargaming Forge появилось направление по геймдизайну, он сразу подал туда заявку (потом ему сказали, что его заявка была самой первой).
Обучение длилось 6 месяцев. «Было очень много полезного практического материала от ребят из Wargaming-а, — рассказывает геймдизайнер. — Это ж такая возможность — научиться у людей, которые днем делали твою любимую игру, а вечером делятся с тобой историей трудовых подвигов! Хотя я не то чтобы узнал много нового. Я к тому времени уже столько литературы прочитал и подкастов прослушал! Но таким образом удалось получить место работы».
Это случилось в 2020-м. Причём, говорит Даниил, на испытательном сроке у него была возможность походить по разным отделам, например, заглянуть в саунд-дизайн или к UX-дизайнерам. В итоге парень получил новые навыки и укрепился в своём решении пойти именно в геймдизайн.
«Могу сказать много хорошего про компанию, в Wargaming приходят люди с очень разнообразным бэкграундом, — подчёркивает он. — К тому же я смог и получить полезный рабочий опыт, и нормально получить высшее образование, спасибо удалёнке (тогда только начинался ковид)».
В 2021-м Даниил решил уехать из Минска. «Я принял решение, что буду релоцироваться заранее, как только получу диплом — документ не самый бесполезный!», — признаётся он.
Начальство было не против. Какое-то время обсуждался переезд в Украину, но потом Даниила решили перевезти в Литву («повезло-повезло)». Легализовался там через «блю карт».
«Если где-то возникает разговор, зачем нужно высшее образование, то я всегда говорю: как минимум, без „вышки“ у меня не было бы Blue Card. Знаете, кажется, сложновато к 21-му году иметь за плечами 5 лет опыта работы, а вот вышка отличный чит-код», — шутит парень.
В целом, всё было неплохо. Вот только Литва «сразу стала поперёк горла». Так что Даниил стал искать варианты, куда можно переехать. Посетил Варшаву и понял — это оно.
«Помню, мимо проходит какой-то поляк и говорит: «Чел, у тебя классные штаны». А я их ещё в Беларуси купил. Потом иду, по пути бургерная. Ребята сделали мне бургер и стоят, смотрят на меня, спрашивают «ну, што скажешь». То есть, огромное количество взаимодействия на квадратный метр для человека, который только вышел с «Варшавы-Заходней». А бургер был, кстати, шикарный, — вспоминает беларус.
— В другой вечер зашли на Nocny Market с друзьями, и там за барной стойкой сидела женщина в куртке с «Samurai» из Cyberpunk 2077. И меня поразил сам факт, что люди, которые работали над такими вещами, как Cyberpunk 2077, ходят рядом со мной в мерче и гордятся своей работой. Я понял — это именно то, чего я прямо сейчас ищу в своей работе. Да и чего уж тут, жизни!».
Правда, CD Projekt RED Даниила не то чтоб привлекал. Вместо этого он отправил резюме в три местные компании: People Can Fly, Flying Wild Hog и Techland.
К последним хотел больше всего. Ему импонировал подход Techland и то, что они более независимы от мнений инвесторов. В частности, не представлены, как CD Projekt Red, на бирже. И именно из Techland ему и прислали оффер.
«Я смог переехать в Польшу и вдобавок — сильно поднять себе зарплату, — поясняет парень. — Потому что в Польше есть такая чудесная штука, что до 26 годиков ты не платишь подоходный (до определённого порога, больше тут).
Зарплаты в польском геймдеве не слишком большие — но и стоимость жизни не такая высокая, как в других странах вроде Швеции».
По словам Даниила, в Польше большая геймдев тусовка (спасибо «Ведьмаку»). Но индустрия отличается от беларусской: «Она больше строится на инди-разработчиках. Многие горят идеей в первую очередь. Тогда как в СНГ игровая индустрия представлена в большинстве своём крупными мобильными компаниями.
Например, в Wargaming на пике работало 5000 человек, а в Techland — 500. У меня в один момент вообще было чувство, будто я в стартапе работаю».
Поначалу беларусу всё очень нравилось — особенно что он работает над таким известным в Польше проектом как Dying Light 2. Но после двух лет в Techland Даниил понял, что «здесь совершенно другое понятие геймдизайна и ожидание от специалиста», и решил сменить работу.
«Геймдизайнер в СНГ — это человек, который в первую очередь „feature owner“. Он продумывает фичу, доводит её до ума до конца, общается с другими и является защитником и визионером, — поясняет специалист. — В то время, как в Польше (и в принципе в AAA-индустрии) геймдизайнер — в первую очередь code monkey, которому господин Creative Director говорит „делай вот так“. Ничего не имею против, я просто привык работать по-другому. У меня другие амбиции и другие желания».
Но вместе с тем парень дипломатично замечает, что ему всё равно было полезно поработать в такой компании и посмотреть, как она оперирует: «У меня сбылась маленькая мечта — моё имя появилось в титрах! Предвкушаю, как я потом буду ждать, чтобы мои дети поиграли в жестокую зомби-молотилку, а в конце увидели имя и фамилию бати!».
В итоге геймдизайнер решил вернуться в игры-сервисы. Потому что, с его очень личной точки зрения, они круче, чем «коробочные» игры — так как позволяют постоянно итерировать свои дизайн-идеи и, следовательно, только улучшать продукт с течением времени. «Есть два типа игр — игра мечты и игра, которая вышла в релиз. Именно игры-сервисы позволяют находиться посерединке», — добавляет он.
Ну и, чего таить — в mobile сегменте есть возможность заработать больше, ведь здесь «игры больше фокусируются на бизнесе». Хоть сам бизнес пожёстче — борьба за юзера идёт на каждом этапе.
«Пока я решил заняться mobile играми. Не исключаю, что в будущем что-то может поменяться, может, выйдет какой-нибудь интересный продукт или появится интересный стартап, — говорит парень. — Пока вот работаем в ChillBase, делаем „GTA для мобилки“ — хоть это абсолютно не GTA для мобилки, а социальная песочница. Современным подросткам не так интересны single player игры, как социальные пространства в онлайне, где они заводят знакомства и находят друзей».
«Я очень разумно подхожу к работе, и если бы услышал, что из-за релиза надо спать на рабочем месте, то сразу бы сказал «нет до свиданья, przepraszam», — отвечает Даниил. — Но в моём случае бывали как кранчи пожестче (правда, без засыпания под столом) — по собственному желанию, дабы довести «творение» до собственных стандартов качества. Так и менее жёсткие — вынужденные от большого количества работы и outdated инструментов. В обоих случаях за это говорили огромное спасибо!
Я стараюсь просто выстраивать свой work-life balance. Хоть и знаю, как другие люди работали во время более сложных и жёстких релизов. Там да, действительно, спать под столом обычное дело.
Но люди чаще делают это, потому что знают — если они профукают такую возможность, то больше классной работы у них может и не быть.
В геймдеве есть такая проблема как transferable skills. Если мы говорим про любой арт, художественную составляющую, то в этой сфере гораздо сложнее поменять работу, нежели тому же геймдизайнеру — из того, что мне известно.
К примеру, у меня недавно состоялся диалог с одним товарищем, который, как и его жена, работает в 3D. Он сказал: «Мы сейчас ездим в путешествия, наслаждаемся жизнью, потому что потом, возможно, такой возможности уже не будет. Наша профессия может реально исчезнуть». И он сказал это с такой меланхолией — но уже с принятием.
Так что да, страшные истории про геймдев действительно существуют. Просто пока я их избегаю».
Обычно, если речь заходит про компании в Польше, беларусские айтишники с удивлением замечают, что их польские коллеги уходят домой ровно в 17.00 и редко задерживаются.
Но Даниил поясняет: люди в СНГ просто начинают позже и, соответственно, уходят тоже позднее. В Польше же работа в офисе в 8 утра уже кипит. Вдобавок час обеда, по его словам, входит в рабочее время.
«Нет, конечно, я видел „убивающихся“ людей. Но они делали это, скорее, из-за неэффективного использования времени или какой-то излишней эмоциональности, где она не нужна. Но явно не из-за того, что перерабатывают просто по часам, — говорит беларус. — Мне это нравится. Люди здесь знают, что у них после пяти часов есть ещё какая-то жизнь, и они хотят эту жизнь пожить».
«Если мы рассматриваем геймдев как работу по профессии на фуллтайм, то, конечно, войти в неё сейчас сложно, — считает собеседник. — Мне кажется, геймдев можно сравнить с музыкой. Потому что, по моему мнению, профессиональных музыкантов, которые могут зарабатывать на жизнь исключительно музыкой, немного.
Но если ты готов быть андеграундным панк-рокером, который со временем найдёт себе миллионные аудитории и станет мегазвездой, то тебе надо сюда идти. Шансы добиться успеха крайне низкие — но они есть.
Кажется, в геймдеве больше, чем в музыкальной индустрии, возможностей «выстрелить» — потому что порог входа сильно ниже и конкуренция меньше. Но если у вас есть тяга к чему-то ещё, то мой совет — не идите в геймдев.
Это проблема не только геймдизайнеров, но и, в принципе, многих секторов. Сейчас идёт коррекция после ковида. Игровая индустрия адаптируется — но с меньшим количеством людей. А вот университеты и курсы плодят всё так же много специалистов».
Релоцировались? Теперь вы можете комментировать без верификации аккаунта.
Продукт действительно очень хороший. Заразить победобесием такое большое число молодых людей, для которых это раньше было нафталином, а стало стильно, модно, и молодёжно - это действительно почти шедевр в продуктовом смысле.